Темное золото

В ее жизни было слишком много бед и никакого тепла, кроме Джошуа. Эйдан был так нежен, что даже если это была самая большая иллюзия на свете, Александрия все равно приняла его заботу. На каком-то уровне подсознания она продолжала цепляться за него, полагаясь на его силу, но она отказывалась продолжать в том же духе, опасаясь за трезвость рассудка. Ей нужна была хотя бы иллюзия нормальной жизни, пусть и на короткое время.

Она сделала глубокий вдох.

— Я в порядке, правда. И собираюсь притворяться, что ты хороший человек, а не какое-то дикое животное, собирающееся меня съесть, если я не выполню твои желания.

Его губы растянулись в улыбке напротив атласной кожи ее шеи. Его дыхание оставляло тепло рядом с ее пульсом, пока его зубы мягко покусывали. Ощущение было скорее очень чувственное, чем пугающее.

— Я не знаю, откуда у тебя эта мысль, cara[3]. Возможно, от игр Томаса Ивена? Ты должна прекратить играть в них. Кажется, они плохо влияют на тебя.

— Но его работы просто гениальны. Наверное, ты тоже играл? — спросила Алекс, одновременно пробуя отойти от него. Но она оставалась все еще близко к нему, затаив дыхание, наслаждаясь ощущением его рта на своей шее и ужасаясь отклику своего тела на это.

— Я не хочу тратить свое драгоценное время на его произведения. Но ты не должна никому говорить это. Из-за этого, возможно, я могу потерять свой статус настоящего охотника на вампиров. — Его рука обвила ее талию, и он помог ей подняться вверх по узкому туннелю.

— Эйдан, ты сноб? — Дразнила она его, пробуя отвлечься от незнакомых чувств, которые вызывали его твердые мускулы, касающиеся ее тела. Он был так близко к ней, что сильные руки давали ощущение защищенности. Такого она никогда ранее не испытывала.

— Вполне возможно.

Его голос касался ее кожи, заставляя испытывать дрожь внутри.

— Ты не обулась, — подчеркнул он. — А этот этаж холодный. Ты должна была надеть комнатные тапочки, которые я приготовил для тебя. — В его голосе послышалось легкое осуждение.

Александрия быстро обернулась через плечо, блеснув своими голубыми глазами.

— Фактически, это еще одна из моих привычек, которая, без сомнения, будет раздражать тебя. И, как ты понимаешь, у меня их еще много. Мне всегда нравилось ходить босиком по дому.

Эйдан молча двигался вперед. Она не слышала даже звуков его шагов. Казалось, он двигался настолько плавно, словно не шел, а плыл.

— Итак, какие же еще у тебя есть раздражающие привычки? — спросил он.

Его голос вызывал странное ощущение, словно она тает изнутри.

— Их так много, что я даже не могу все пересчитать. Они действительно ужасные.

В ее голосе промелькнула теплая нотка. Эйдан коснулся ее сознания и понял, что она хотела услышать от него — чтобы они забыли про все и жили только сегодняшним днем. Ее естественное тепло и юмор начинали всплывать на поверхность, несмотря на все испытания. Эйдан ощутил гордость за нее. Алекс постоянно поражала его. Эта женщина была неожиданностью в его жизни. Определенно, стоило приложить все усилия и терпение для того, чтобы выиграть ее всю, без остатка, целиком. Никто никогда не дразнил его. Мэри и Стефан присутствовали в его жизни уже долгое время. Он видел их привязанность к нему, но это всегда слегка окрашивалось в отношении к тому, кем он был.

— Ты не знаешь значение слова плохо. У тебя нет никаких недостатков. Ты даже не куришь и очень редко пьешь спиртное. И перед тем, как ты обвинишь меня в чтении мыслей, позволь объяснить, что это Джошуа открыл все твои тайны. Он хотел, чтобы я узнал о твоих положительных чертах.

— Это сделал он? — Впереди была облицованная стена, и Александрия резко остановилась. Дальше пути не было, только стена из камня.

Эйдан слегка отодвинул ее, затем небрежно прикоснулся кончиками пальцев к одному из странных каменных выступов. Каменная стенка отъехала вперед, позволяя им пройти к ступеням, заканчивающимся в кухне.

Александрия закатила глаза.

— Словно в фильме. Секретные проходы и все такое прочее. Ты должен писать книги, Эйдан. Или, возможно, создавать видеоигры.

Он наклонился близко к ней, его теплое дыхание послало дрожь вниз по позвоночнику.

— У меня нет никакого воображения.

Ее пульс бился прямо у его губ. Эйдан чувствовал ее тепло, согревающее его, запах, вкус ее крови, которая так влекла, звала к себе. На одно мгновение его глаза запылали красным цветом, отражая дикий голод и потребность. Посыпались расплавленные огненные искры золотого взгляда. Его кровь кипела в предвкушении, во рту стали удлиняться клыки.

— О, действительно? А я думаю, что это твоя отвратительная привычка лгать каждый раз, когда это выгодно. Требовалось слишком много фантазии, чтобы спроектировать это место. И не говори, что это делал не ты.

Он долго молчал, это молчание далось ему с трудом. Александрия ощутила внезапную опасность, в которой она оказалась, и замерла, затаив дыхание. Ее неподвижность и запах страха убивали его. Его пальцы нежно обхватили ее хрупкое запястье.