Темногорье

Свалка не пополнялась, потому что в городе что-то произошло — какая-то беда случилась с его жителями. Ворона раньше летала туда на поиски корма, но в последнее время перестала. Урны стояли пустые, с улиц исчез мусор, брошенный беспечными людьми. Пропали люди, собаки, кошки, крысы, голуби и воробьи — вечные спутники городов. А также вороны. Ни одна из товарок, отправившаяся за легкой добычей, не вернулась. Этой хватило ума сообразить, что в городок лучше не соваться. Но сегодня случилось странное.

На свалке появился старик. С коротким ежиком седых волос и еле заметным шрамом на щеке. Он бегал по свалке, взмахивая руками, и каркал. С трудом ворона различила: «Пора. Надо лететь. Город». Она не понимала, зачем ей это нужно, ведь там точно нет еды, и оттуда не возвращаются. Но старик посмотрел на нее провалами вместо глаз, и она поднялась в воздух.

(Хранитель Пути, автор арта Любовь Романова)

Глава двенадцатая. Сопляки

Они шли уже третий день после той истории с ночным танго. Бескрайние поля сменялись перелеском, переходящим в чащу. Ароматы свежей травы и одуванчиков уступали место запахам сырой земли, гниющих бревен и прелой листвы. И пение соловья… Катя раньше никогда его не слышала, как и Игорь. Хорошо, дядя Дима разбудил как-то утром обоих и позвал слушать. Они сели прямо на траву и полчаса внимали звонким руладам невидимого певца, словно им никуда не надо. Будто выбрались на пикник в ближайший лесок, чтобы послушать пение птиц, побродить между деревьями, а затем развести костер и зажарить шашлык. А еще сделать так: картошку посолить, завернуть в фольгу и в угли сунуть, чтобы запеклась до золотистой корочки, а внутри рассыпчатая. И есть ее горячую, чтобы зубы от жара сводило. Шашлык снять с шампура вилкой, макнуть в острый кетчуп и в рот. И сидеть возле костра, наблюдая, как тают искры в воздухе, а потом искупаться в холодной лесной реке. До синевы, до мурашек по коже, до зубной дроби. И отпаиваться горячим чаем, заваренным на листьях малины и земляники. А затем вернуться домой.

Продуктов осталось мало. Лепешки придержали — нести их легче, чем консервы. А вот тушенка и рис закончились, на дне рюкзака завалялись лишь пачка макарон и гороха. Катя представила, как они доедят гороховую бурду, а после… Ну может, повезет иногда с рыбой или сморчки найдут. А затем? Как же хочется нормальной еды. Катя представила наваристые щи, и рот наполнился слюной. И шоколадки хочется, и печенья, и жареного мяса. Хоть бы им попался город или деревня по дороге, или еще один постоялый двор. Как же надоел этот бесконечный путь. Эти странные деревья, растущие среди обычных, серая луна и безлюдье. И разные непонятности. Ладно странный танцор, но его партнерша еще хуже. Куда она исчезла, когда спряталась луна? Какое-то наваждение. Игорь, кстати, нормальным парнем оказался, а не задавакой, как она думала. И дядя Дима оттаивать начал. Раньше смотрел на них, как на недоразумение. Только бы отдохнуть нормально и поесть.

Дорога постепенно менялась: расширилась, появился асфальт, потрескавшийся от времени и корней деревьев, проросших сквозь него. И у Кати проснулась надежда, что скоро они выйдут к жилью, пусть и к заброшенному.

— Может, хоть придорожный отель какой попадется? — озвучил Игорь мысли остальных.

Дядя Дима поддержал:

— Хорошо бы. Нам припасы пополнить надо. А то придется на подножный корм переходить.

Они невольно ускорили шаг: вдруг повезет? И уже через час, когда начало темнеть, увидели силуэты домов.

Городок был обычным. Таких, ничем друг от друга не отличающихся, тысячи поселений. При выезде из города высокие, до девяти этажей здания — более современные, с лифтом. В старом центре — трехэтажные каменные дома или двухэтажные деревянные бараки. В микрорайонах — пятиэтажки. При въезде — «Добро пожаловать в „Тишево“, при выезде — „Счастливого пути!“. Как везде. А еще тополя, которыми засажены все подобные городки, потому что растут быстрее прочих деревьев.