Темнота в солнечный день

Причесавшись, Митя надел шлем, застегнул, старательно убрал с физиономии все несвойственные службе эмоции и неторопливо спустился вниз, прикидывая, где в городе отыщется шампанское получше и где поискать что-то повкуснее. Подчеркнуто лихо отдал честь белобрысой шкидле за стеклянной перегородкой, по всем правилам бросив ладонь к козырьку шлема. Она надменно отвернулась, но Митю это уже нисколечко не волновало.

На Кошурникова он выехал в столь благодушном настроении, что не предпринял никаких репрессивных мер в отношении шманка, нахально выскочившего у него под носом прямехонько под знак «Уступи дорогу» – хотя в другое время обязательно с большой сноровкой выжал бы на обочину и немного покритиковал. Вообще, не стоит сердиться на дуриков, неизвестно с какого перепугу прикупивших себе поганый мопед «Верховина». Поганость его в творческой самобытности львовских конструкторов, неизвестно каким местом думавших. Скоба, крепящая бензобак «Верховины» к раме, проходит через бак, через две специальные прорези. Очень быстро бак начинает протекать, и, как его ни высушивай, чтобы не осталось бензиновых парков, как потом ни заваривай, справиться с этой бедой нереально…

Настроение было превосходнейшее. Даже тот самый, ох какой нелегкий вопрос убрался куда-то в глубину подсознания.

Этюд второй – в серых тонах

Открыв дверь на звонок, сопровождавшийся, как обычно, бдительным гавканьем Пирата, Митя узрел человека совершенно незнакомого: лет так тридцати пяти, в джинсах и спортивной куртке. А вот под курткой у него была серая милицейская рубашечка фасона «навыпуск»…

– Дмитрий? – спросил незнакомец вполне вежливо.

– Он, – сказал Митя, чуть насторожившись: никаких проколов в последнее время не случалось, но кто их там знает, что им может взбрести в голову…

– Впустишь? Поговорить нужно.

– А на предмет? – спросил Митя не то чтобы неприветливо, но и отнюдь не лучась гостеприимством.

Незнакомец достал за уголок из нагрудного кармана красную книжечку с золотым тиснением и провел ею в воздухе вправо-влево, не раскрывая.

– Понятно, – сказал Митя, вполне успев прочитать надпись под гербом. – А ордер какой-нибудь у вас есть?

– Нет, – признался незнакомец. – Поговорить нужно, вот и все. Вполне неофициально.

Ну, если так, то, помня уроки Катая, мелким бесом можно было не рассыпаться. Может, из-за той девчонки? Поймали кого-то и опознавать потянут? Нет, ну почему тогда речь идет о неофициальности?

– А если у меня молоко вот-вот убежит? – спросил Митя.

– Да ладно тебе, – сказал незнакомец. – В самом деле, лучше сразу полную ясность обозначить…

Он раскрыл удостоверение и подержал перед глазами Мити достаточно долго, чтобы Митя успел прочитать все. Оперуполномоченный уголовного розыска капитан Митин Кирилл Никифорович. Кое-что проясняется… Юлькин брат? Не было у нее ни родного старшего брата, ни двоюродного, только младшая сестренка…

– Ну, начинаем соображать? – спросил Митин без улыбки. – Для справочки: Юлин родной дядя, если ты не знал.

Митя и в самом деле не знал отчества Юлькиного отца.

– Ну, теперь впустишь? Найдется ведь о чем поговорить…

– Сейчас, только собаку запру.

Провел того гостя, который обычно считается хуже татарина, в свою комнату, пытаясь лихорадочно прикинуть, каких сюрпризов ждать, – но ничего не лезло в голову.

– А ничего у тебя тут, – сказал Митин, оглядываясь. – Уютненько. Пустых бутылок не видно, а вот книг – под потолок. Все прочитал?

– Все, – настороженно сказал Митя.

– Молоток… А здесь, значит, стихи пишешь?

– Законом не запрещено, – буркнул Митя.

– И даже поощряется, конечно, если стихи правильные, советские. И картинки у тебя красивые… Где-то я… Ага, «Последняя реликвия». А вот скажи по секрету: эта девушка с волком – реальная или чистая фантазия?

– Фантазия художника, – сказал Митя.

– Есть у него фантазия, ничего не скажешь… Случайно, не сам рисовал?

– Да где уж мне… – сказал Митя.

Он старался этого не показать, но держался крайне настороженно и взвешивал каждое слово. Потому что Юлькин дядя держался не то чтобы дружески, но, смело можно сказать, с оттенком дружелюбности – этакий свой в доску парняга, скрытый, доброжелательный, вежливый.

«Тех, кто орет и стращает, бойся меньше, – учил Катай. – Они тоже не дураки, ох не дураки, но маленькая глупинка есть. Привыкли переть бульдозером. Бойся тихого, вежливого, чуть ли не в друзья к тебе без мыла лезущего. Такие опаснее всего. Улыбается, как лепший кореш, а за улыбкой – зубищи, чтобы тебя вмиг сцапать, если проколешься, и уж не выпустить…»

Именно этому описанию Митин отвечал, по мнению Мити, полностью.

– Я присяду, ладно? И закурю. У тебя вон пепельница в окурках…

– Сделайте одолжение, – сказал Митя и тоже присел.

Митин улыбнулся вовсе уж широко и открыто – брат родной! – выпустил дым красивым кольцом:

– Ну что, Дмитрий… Так и не догадываешься, зачем я к тебе пришел?

– В толк не возьму.

– Ну, я думаю, запираться не будешь, что с Юлей знаком? Когда я про нее сказал, у тебя на лице ни малейшего изумления не было: какая, мол, Юлька?