Темные аллеи. Окаянные дни

Широко меж вершин дубравы
Струилась синяя река;
Благоухая, сохли травы,
Дымясь, курились облака.

Дымясь, вставали из-за леса

На склон небес – и вот одно
Могучим обликом Зевеса
Воздвигло снежное руно…

Но тает призрак величавый —

И снова светозарный сон,
И снова меж вершин дубравы —
Лазури пламенный затон.

1902

Стихотворения 1903–1906

Северная береза

Над озером, над заводью лесной —
Нарядная зеленая береза…
«О девушки! Как холодно весной:
Я вся дрожу от ветра и мороза!»

То дождь, то град, то снег, как белый пух,

То солнце, блеск, лазурь и водопады…
«О девушки! Как весел лес и луг!
Как радостны весенние наряды!»

Опять, опять нахмурилось, – опять

Мелькает снег и бор гудит сурово…
«Я вся дрожу. Но только б не измять
Зеленых лент! Ведь солнце будет снова».

15. I.03

Портрет

Погост, часовенка над склепом,
Венки, лампадки, образа
И в раме, перевитой крепом, —
Большие ясные глаза.

Сквозь пыль на стеклах, жарким светом

Внутри часовенка горит.
«Зачем я в склепе, в полдень, летом?» —
Незримый кто-то говорит.

Кокетливо-проста прическа,

И пелеринка на плечах…
А тут повсюду – капли воска
И банты крепа на свечах,

Венки, лампадки, пахнет тленьем…

И только этот милый взор
Глядит с веселым изумленьем
На этот погребальный вздор.

Март, 1903?

Мороз

Так ярко звезд горит узор,
Так ясно Млечный Путь струится,
Что занесенный снегом двор
Весь и блестит, и фосфорится.

Свет серебристо-голубой,

Свет от созвездий Ориона,
Как в сказке, льется над тобой
На снег морозный с небосклона.

И фосфором дымится снег,

И видно, как мерцает нежно
Твой ледяной душистый мех,
На плечи кинутый небрежно,

Как серьги длинные блестят

И потемневшие зеницы
С восторгом жадности глядят
Сквозь серебристые ресницы.

21. VII.03

«Норд-остом жгут пылающие зори…»

Норд-остом жгут пылающие зори.
Острей горит Вечерняя Звезда.
Зеленое взволнованное море
Еще огромней, чем всегда.

Закат в огне, звезда дрожит алмазом.

Нет, рыбаки воротятся не все!
Ледяно-белым, страшным глазом
Маяк сверкает на косе.

25. VIII.03

После битвы

Воткнув копье, он сбросил шлем и лег.
Курган был жесткий, выбитый. Кольчуга
Колола грудь, а спину полдень жег…
Осенней сушью жарко дуло с юга.

И умер он. Окостенел, застыл,

Припав к земле тяжелой головою.
И ветер волосами шевелил,
Как ковылем, как мертвою травою.

И муравьи закопошились в них…

Но равнодушно все вокруг молчало,
И далеко среди полей нагих
Копье, в курган воткнутое, торчало.

31. VIII.03

«На окне, серебряном от инея…»