Темные аллеи. Окаянные дни

Он сел в глуши, в шатре столетней ели.
    На яркий свет, сквозь ветви и сучки,
С безумным удивлением глядели
    Сверкающие золотом зрачки.

Я выстрелил. Он вздрогнул – и бесшумно

    Сорвался вниз, на мох корней витых.
Но и во мху блестят, глядят безумно
    Круги зрачков лучисто-золотых.

Раскинулись изломанные крылья,

    Но хищный взгляд все так же дик и зол,
И сталь когтей с отчаяньем бессилья
    Вонзается в ружейный скользкий ствол.

〈1906

〉

Джордано Бруно

«Ковчег под предводительством осла —
Вот мир людей. Живите во Вселенной.
Земля – вертеп обмана, лжи и зла.
Живите красотою неизменной.

Ты, мать-земля, душе моей близка —

И далека. Люблю я смех и радость.
Но в радости моей – всегда тоска,
В тоске всегда – таинственная сладость!»

И вот он посох странника берет:

Простите, келий сумрачные своды!
Его душа, всем чуждая, живет
Теперь одним – дыханием свободы.

«Вы все рабы. Царь вашей веры – Зверь:

Я свергну трон слепой и мрачной веры.
Вы в капище: я распахну вам дверь
На блеск и свет, в лазурь и бездну Сферы.

Ни бездне бездн, ни жизни грани нет.

Мы остановим солнце Птолемея —
И вихрь миров, несметный сонм планет,
Пред нами развернется, пламенея!»

И он дерзнул на все – вплоть до небес.

Но разрушенье – жажда созиданья,
И, разрушая, жаждал он чудес —
Божественной гармонии Созданья.

Глаза сияют, дерзкая мечта

В мир откровений радостных уносит.
Лишь в истине – и цель и красота.
Но тем сильнее сердце жизни просит.

«Ты, девочка! ты, с ангельским лицом,

Поющая над старой звонкой лютней!
Я мог твоим быть другом и отцом…
Но я один. Нет в мире бесприютней!

Высоко нес я стяг своей любви.

Но есть другие радости, другие:
Оледенив желания свои,
Я только твой, познание – софия!»

И вот опять он странник. И опять

Глядит он вдаль. Глаза блестят, но строго
Его лицо. Враги, вам не понять,
Что Бог есть Свет. И он умрет за Бога.

«Мир – бездна бездн. И каждый атом в нем

Проникнут Богом – жизнью, красотою.
Живя и умирая, мы живем
Единою, всемирною Душою.

Ты, с лютнею! Мечты твоих очей

Не эту ль Жизнь и Радость отражали?
Ты, солнце! вы, созвездия ночей!
Вы только этой Радостью дышали».

И маленький тревожный человек

С блестящим взглядом, ярким и холодным,
Идет в огонь. «Умерший в рабский век
Бессмертием венчается – в свободном!

Я умираю – ибо так хочу.

Развей, палач, развей мой прах, презренный!
Привет Вселенной, Солнцу! Палачу! —
Он мысль мою развеет по Вселенной!»

〈1906

〉

Москва