Темные аллеи. Окаянные дни

«Печаль ресниц, сияющих и черных…»

Печаль ресниц, сияющих и черных,
Алмазы слез, обильных, непокорных,
    И вновь огонь небесных глаз,
    Счастливых, радостных, смиренных, —
Все помню я… Но нет уж в мире нас,
    Когда-то юных и блаженных!

Откуда же являешься ты мне?

Зачем же воскресаешь ты во сне,
    Несрочной прелестью сияя,
И дивно повторяется восторг,
    Та встреча, краткая, земная,
Что Бог нам дал и тотчас вновь расторг?

27. VIII.22

Венеция

Колоколов средневековый
Певучий зов, печаль времен,
И счастье жизни вечно новой,
И о былом счастливый сон.

И чья-то кротость, всепрощенье

И утешенье: все пройдет!
И золотые отраженья
Дворцов в лазурном глянце вод.

И дымка млечного опала,

И солнце, смешанное с ним,
И встречный взор, и опахало,
И ожерелье из коралла
Под катафалком водяным.

28. VIII.22

1885 год

Была весна, и жизнь была легка.
Зияла адом свежая могила,
Но жизнь была легка, как облака,
Как тот дымок, что веял из кадила.

Земля, как зацветающая новь,

Блаженная, лежала предо мною —
И первый стих и первая любовь
Пришли ко мне с могилой и весною.

И это ты, простой степной цветок,

Забытый мной, отцветший и безвестный,
На утре дней моих попрала смерть, как Бог,
И увела в мир вечный и чудесный!

9. IX.22

Петух на церковном кресте

Плывет, течет, бежит ладьей,
И как высоко над землей!
Назад идет весь небосвод,
А он вперед – и все поет.

Поет о том, что мы живем,

Что мы умрем, что день за днем
Идут года, текут века —
Вот как река, как облака.

Поет о том, что все обман,

Что лишь на миг судьбою дан
И отчий дом, и милый друг,
И круг детей, и внуков круг,

Что вечен только мертвых сон,

Да божий храм, да крест, да он.

12. IX.22

Амбуаз

Встреча

Ты на плече, рукою обнаженной,
    От зноя темной и худой,
Несешь кувшин из глины обожженной,
    Наполненный тяжелою водой.
С нагих холмов, где стелются сухие
    Седые злаки и полынь,
Глядишь в простор пустынной Кумании[101]

,    В морскую вечереющую синь.
Все та же ты, как в сказочные годы!
    Все те же губы, тот же взгляд,
Исполненный и рабства и свободы,
    Умерший на земле уже стократ.
Все тот же зной и дикий запах лука
    В телесном запахе твоем,
И та же мучит сладостная мука, —
    Бесплодное томление о нем.
Через века найду в пустой могиле
    Твой крест серебряный, и вновь,
Вновь оживет мечта о древней были,
    Моя неутоленная любовь,
И будет вновь в морской вечерней сини,
    В ее задумчивой дали,
Все тот же зов, печаль времен, пустыни
    И красота полуденной земли.

12. Х.22

«Уж как на́ море, на́ море…»