Темные алтари

Колеса подбрасывало на ребристых порогах, пересекающих через равные интервалы асфальтовое полотно. На кольце тоже были запрещающие знаки, но Корм знал: при превышении допустимой скорости машины просто сильно било об эти своеобразные барьеры и трясло, как эпилептиков, готовых вот-вот развалиться. Однако продвигаться вперед было вполне возможно. Но даже и такое — трясущееся, ревущее, подозрительно кроткое — шествие было внушительным. Помощники шерифа наблюдали за ним издали, не останавливая за мелкие нарушения. Это была старая, испытанная тактика: можно было задержать хиппи позднее, когда, взбесновавшись, они совершат нарушение или просто пакость, за которую их можно будет арестовать на законном основании.

Они выехали из парка, и Корм слегка надавил педаль газа. Грейферные шины зажужжали. Колонна рванулась за ним. Разогнавшись под уклон, они легко прошли горбик моста. Каменные опоры перил толчками проносились мимо.

Люсиль продолжала смотреть на Корма все так же, искоса.

— Я не боюсь, только когда ты за рулем! — сказала она.

Корм поискал в зеркальце заднего вида матово-серебристые контуры уменьшившегося «корвета».

— Он хорошо водит машину. И ты ведь тоже.

Они двигались по Мидл-роуд. С двух сторон, за полосками газонов и зелеными вязами, выстроились, как близнецы, старые двухэтажные деревянные дома с верандами.

Люсиль подняла голову.

— Не могу поверить, что, когда я родилась, Мидл-роуд тонула в грязи! — задумчиво сказала она.

Они ехали не быстро, но никто их не обгонял — слишком плотной была колонна. А те, кто попадался им навстречу, смотрели на них открыв рот и вытаращив от любопытства глаза. У первого светофора они повернули вправо и скоро поползли по Конли-хилл. На зеленом холме было несколько новых церквей. Их причудливые архитектурные формы — целиком застекленные, фантастические кровли, их кресты — то рельефные, едва заметные на фасадах, то одиноко возвышающиеся железобетонные, стальные или деревянные — странно контрастировали с кирпично-красными, такими обыкновенными двухэтажными постройками соседнего Конингем-колледжа, где оба они учились когда-то.

— Мы закончили другой колледж, Корм! — промолвила Люсиль внезапно дрогнувшим голосом. — И ты, и я.

Он молчал.

— И у нас другие церкви. С темными алтарями у ночных огней! С травой под ногами, звездами над головой и цветами, с морем цветов, Корм… Повсюду!

Корм молча слушал.

— Все теперь изменилось! — тихо продолжала Люсиль. — Все изменилось и в то же время осталось неизменным!

Новый двигатель мерно рокотал.

— Мы по крайней мере поняли бессмысленность нашей жизни и сделали все, чтобы наше существование действительно не имело никакого смысла!

— За нами идут другие.

— Идут, — как эхо повторила Люсиль.

Но хоть во что-то они верят? Теперь — верят ли?

А те, кто моложе? Как Дэби Лин, Дэзи Лин и Бекки Уэскер?

В чем они ищут и находят смысл жизни?

Два года назад они с Люсиль, увлеченные общей хиппи-волной, недовольные изобилием послевоенного бума, презрев все условности и честолюбивые стремления, бросились в жизнь, чтобы понять ее смысл, добровольно оставив свои семьи, колледжи, города, в которых жили, — юные, наивные и очень влюбленные… Они пересекли с севера на юг и с востока на запад большие равнинные штаты, прерии, горы, пустыни, они пересекли весь континент, чтобы услышать шум прибоя тихоокеанских волн.

— А Джой?

— Мы боготворили цветы, Корм! И сами были как цветы!

На длинных дорогах, в лесных сборищах их любовь и неопытность таяли в общей сердечности, бесстыдной интимности, возбужденных героином и сладострастием, в котором они всегда искали выход и решение всех проблем.

— И мы молились богу рока! Танцевали голышом, разрисовав цветами груди и бедра!

— Груди, бедра и все остальное!

— Сейчас тебе смешно?

Неужели им тогда и вправду слышался шум прибоя?

— Сейчас танцуют конфу.

— Мы с тобой из эры чистого рока, Корм! И цветов!

Им навстречу с воем и включенной синей мигалкой катил полицейский «шевроле». Корм убрал ногу с педали газа.

Молодой полицейский в «шевроле» махнул им рукой, разрешая ехать дальше, и укатил.

— Вот выродок! — выругался Корм. — Те двое по крайней мере поумнее.

— У Джоя в машине есть радиорелейный аппарат, — сказала Люсиль. — И он, верно, может послушать их разговоры.

«Кто он?» — хотел спросить ее Корм, но неизвестно почему этот вопрос показался ему сейчас бессмысленным.