Темные алтари

«Тем хуже для них!» — сказал себе Луи и, как всегда, когда не оставалось другого выхода, решительно направился к стеклянному, вымытому до блеска, украшенному разноцветными рекламами фасаду бара-ресторана.

На секунду ему показалось, что в отличие от других подобных случаев вместо холодной решимости он ощущает внутри какую-то противную и в то же время приятную пустоту, какую-то слабость, но это ощущение длилось всего одно мгновение, пока он ступал на мозаику пола, пока раздвигались стеклянные створки дверей и он входил в просторное прохладное помещение с вытянувшимся вдоль всей задней стены баром, с холодильниками, с алюминиевыми и стеклянными полками, заставленными разноцветными бутылками и всевозможными видами готовых к употреблению или ждущих приготовления продуктов. Позади бара сквозь прямоугольные отверстия в стене виднелись блестящие плиты, решетки для жаренья мяса и холодильные установки. В кухне мелькали мужчины в снежно-белых халатах и белых шапочках, но в баре хозяйничали одни молоденькие, такие же молоденькие, как и официантки, стройные и красивые девушки с чистыми, улыбающимися, абсолютно не накрашенными лицами.

«Откуда их всех берут, таких вот, как с обложки журнала?» — спросил себя вдруг с досадой Луи, вспомнив о своих плотных низеньких дочерях и невольно с каким-то неудовольствием сравнивая их с Бетси; но он тут же забыл обо всем, потому что заметил за одним из столиков курчавую голову Фила и рядом бледное, изможденное лицо Кардуно, и решительно направился к ним.

7

Он никогда не предполагал, что их с Филом деятельность приобретет такой размах.

Они пили кофе, рассматривали друг друга с нескрываемым интересом, потом Кардуно выразил желание посмотреть земли, предназначавшиеся для разделения на обособленные строительные участки, и Луи предложил поехать на его машине.

За изысканно накрытыми столиками в светлом приветливом зале никого не было, кроме нескольких опоздавших на самолет пассажиров, которые у стойки бара ели сандвичи с ярко-зелеными листьями салата, повисавшими в уголках рта, когда они откусывали кусок сандвича. Только они трое, развалясь в креслах, равнодушно глядели на улицу, без всякого интереса провожали взглядом молодых ловких девушек в небесно-голубых коротеньких, выше колен, форменных фартучках, и казалось, что они и не собираются уходить.

В данном случае они с Филом продавали, были посредниками при продаже участков для застройки, а Кардуно — покупателем. Они — учтивые, заинтересованные продать участки как можно дороже, он — сдержанный, но явно хорошо осведомленный в этой области, очень выгодной для энергичных предприимчивых мужчин, которые в последнее время крупно наживались на строительстве частных домов. Все больше людей бросали свои старые жилища в прежней черте города и, побуждаемые желанием быть ближе к природе и подальше от городского шума, загрязненного воздуха, а главное — от беспокойного городского центра, населенного в основном неграми, а также поощряемые щедрым кредитом банков, строили новые, прочные и вместе с тем нарядные дома с гаражами на две машины, асфальтированными дорожками и лужайками.

Еще недавно бедные и заброшенные, пригороды преображались за месяцы, недели, дни. Рушились ветхие деревянные домишки. Исчезали фермы. Быстро возникающие компании и люди с деньгами превращали вчерашние поля, луга, пастбища в аккуратные прямоугольники — впереди асфальт, сзади деревья или кусты, — чья цена возрастала в несколько раз в зависимости от отдаленности, спокойствия и безопасности, которые в конечном счете дороже всего на свете.

Да, это так, лениво перебрасывались они словами, как люди, которые только что познакомились и которых, кроме сделки, ничто не интересует. Но Луи улавливал: Кардуно все знает, и притом от Фардуччи; ему казалось странным, что Кардуно, деловой человек, занимающийся таким солидным и прибыльным бизнесом, каким занимаются они, все еще ходит в длинном приталенном пиджаке в широкую красновато-бежевую полоску, который он купил в магазине Сиэрса в прошлый свой приезд в их город. Когда Фил утром позвонил ему, Луи тотчас же вспомнил маленькую подвижную фигурку пуэрториканца, не вязавшиеся с ней большие руки с широкими крепкими пальцами, невозмутимое лицо с твердым пронизывающим взглядом темных глаз. Но только сейчас он заметил, какая увядшая, какая сморщенная кожа у него под глазами и на щеках, какой у него потрепанный, с пятнами на бортах пиджак, который совсем не подходил к его новой рубашке с твердым воротничком, и какой маленький замасленный узел у его старомодного галстука на резинке.

«А кто его знает? — думал напряженно и вместе с тем чересчур спокойно Луи, словно оценивая обстоятельства, которые его совершенно не касаются. — Может, он и был такой или меня обманывает память?»

Они встали. Расплатились. Кассирша, знавшая Луи, пожелала ему приятной работы, и, выходя из ресторана, он где-то в подсознании уносил очарование ее свежих губ. Но быстро, как все в это утро, забыл о девушке.