Темные алтари

Они медленно съехали с возвышения — первым Луи, за ним Кардуно в своем новом синевато-сером «бьюике» и последним Фил в своем «форде». Когда они, оставив две машины у заправочной станции Боба, наконец пересели в его «кадиллак», Луи облегченно вздохнул. Он переключил скорость и поднял стекла, тихий свист кондиционера сливался с ровным шумом мотора, шуршанием широких шин, и машина то плавно покачивалась, то словно замирала. Чем-то привычным, знакомым дохнуло на Луи от мелькавших за окном домов, реклам, лужаек, и он снова подумал, что все в порядке и тревожиться не о чем.

— Включить музыку?

Кардуно, утонувший рядом с ним в глубоком сиденье, безразлично пожал плечами.

Фил устроился на заднем сиденье позади Кардуно.

Луи нажал клавишу радиоприемника, отыскал музыку, потом приглушил звук. Мелодия зазвучала из колонок в четырех углах уютного, обитого бежевой тканью салона с блестящими ручками и кнопками.

Они договорились, что объедут почти весь город. Кардуно равнодушно смотрел на городские кварталы, по которым они проезжали, на дорогую машину с белым телефоном на специальной подставке под радиоприемником и магнитофоном, но Луи улавливал в нем под внешней сдержанностью какое-то внутреннее напряжение. Когда они пересекли переезд на северной линии железной дороги и въехали в район старых рабочих окраин, где на месте бывших увеселительных заведений предполагалось построить жилые дома, Кардуно не захотел осмотреть место. Он только достал из внутреннего кармана пиджака совершенно чистый блокнот, дешевую ручку и медленно, неловким движением сделал на первой странице какие-то пометки.

Пока он писал — сосредоточенно, словно какими-то негнущимися пальцами, — Луи встретил в зеркале заднего обзора вопросительный взгляд Фила.

Они покатили вдоль реки, широкой дугой опоясывающей город с запада, солнце ударило в стекла «кадиллака» с правой стороны, и Кардуно всем корпусом повернулся к Луи. Приталенный, застегнутый на все пуговицы пиджак облепил его узкую, но, видимо, мускулистую грудь.

Там, где река сливалась с двумя другими речушками, городское шоссе пересекало федеральную автостраду Восток — Запад. Ее широкое бетонное полотно, рассеченное надвое зеленой полосой, тянулось, как два острия, исчезавшие в синевато-серой дымке, и по ним стремительно, с ровным гулом неслись грузовики, легковые машины, автобусы. В тот самый момент, когда «кадиллак» выскакивал из-под моста, мимо них с воем, сверкая синей лампой на крыше, пронесся, удаляясь по левой стороне автострады, белый полицейский «шевроле», его сирена еще долго после того, как он на бешеной скорости обогнал весь остальной транспорт на автостраде, прорезывала окрестности удаляющимися и утихающими вдали гудками.

Насколько оживленным было шоссе, настолько тягостным было молчание в их машине. Неподалеку от перекрестка они остановились, чтобы осмотреть купленные для распределения на участки кукурузные поля, на которых из травы кое-где торчали высокие стебли кукурузы.

— Меньше чем через шесть месяцев участки будут разбиты! — пояснил Фил, а Кардуно снова что-то записал в блокнот, повернул голову сначала направо, потом налево, посмотрел, жмурясь, на солнце, словно определял, где север, где юг, а где восток и запад.

Он был в самом деле такой маленький, помятый невзрачный и казался таким жалким, что тревожное чувство невольно исчезло, Луи окончательно успокоился.

Осмотрели еще один участок в западном районе.

Разговаривали все так же отрывисто, обмениваясь лишь замечаниями по поводу цен на участки, времени, к которому они будут подготовлены для строительства, а также по поводу возможного процента прибыли. Он должен был образоваться благодаря усилиям и предприимчивости дельца, занявшегося присоединением к пригородам участков, скупленных у фермеров или крупных компаний по перепродаже земли.

Когда они выходили из машины, их обдавало жарким, словно из печки, дыханием горячего воздуха, а в машине их мгновенно пронизывал холод, быстро сушивший липкий пот, выступавший на коже. Луи терпеливо сносил жару, Фил непрерывно вытирал платком мокрую шею, Кардуно только однажды отер ладонью свой блестящий, словно приплюснутый лоб. Они выехали в одиннадцать и ездили уже три часа, Луи мечтал о глотке кофе и сандвиче с ветчиной и свежим салатом.