Темные алтари

С некоторых пор финансируемые банками компании и отдельные предприниматели почти за бесценок скупали огромные площади залитой водой земли, проводили каналы в непроходимых зарослях тростника, доставляли землю, укрепляли берега возникающих островов и полуостровов, связывали их мостами, строили дороги. И тогда уже продавали разбитую на участки землю.

Легкие сборные дома покупали обычно в кредит, платили за них ежемесячно. Поэтому владельцы прежде всего боялись потерять работу. И, конечно, они испытывали чувство благодарности к банкам, деньги которых помогли им стать обладателями столь удобных домов — с заасфальтированной подъездной аллеей для автомобиля, с лодочной пристанью за домом и зелеными газонами. На лодках, маленьких и больших, парусных и моторных, по бесконечным заливам и каналам можно было выходить в океан. Они чувствовали себя истинными хозяевами континента, простирающегося от тропика Рака до Великих озер на севере.

И все же, какой бы красивой она ни выглядела, это была суша, отвоеванная у воды, и поэтому в домах не было подвалов. Единственной твердой полоской настоящей земли был Роуз-бич, где некогда чернокожие, которых непрерывно теснили, нашли себе убежище. Вот уже два века Роуз-бич принадлежал только им. Многие десятилетия болота и топи защищали этот клочок земли на краю света.

Но сейчас положение изменилось: из забытого богом угла Роуз-бич превратился в заманчивый оазис, на который зарились и предприниматели, и банки. Но чернокожие обитатели острова устояли перед первыми соблазнительными предложениями, и их неосознанное изначальное сопротивление переросло со временем в сознательный акт — отказ переселиться со своей земли. Если кому-то и приходилось продавать развалившееся строение, его продавали только чернокожему, да и вряд ли кто-нибудь из белых решился бы среди них поселиться.

Когда чернокожие поднимались на борьбу за свои права — в сущности, за равноправие, — белые напоминали им об упорстве, с которым они отстаивали Роуз-бич, обвиняя их в том, что они силой захватили эту территорию — «лучшие земли» в штате. Обвинения подобного рода звучали бессмысленно: никто не «захватывал» Роуз-бич. Как можно «захватить» свою исконную землю? Кроме того, «лучшие земли» штата — болотистые, с душными испарениями — были, конечно, не лучшими в смысле климатических условий. Но старые деревянные дома этого района сохраняли прохладу и в этом плане мало отличались от современных домов с кондиционерами. Чернокожие обитатели чувствовали себя в них прекрасно, а окружающие остров болота и трясины с неподвижной мертвенно-зеленой водой до сих пор служили им защитой.

Один-единственный мост связывал Роуз-бич с городом и большой землей — не слишком длинный, плохо освещенный. Сразу же за ним начиналась единственная улица района, тянущаяся вдоль берега, плохо заасфальтированная, плохо освещенная. Она словно убегала под воду — когда Состр возвращался домой поздно, ему всегда казалось, будто волны в конце пляжа поднимаются выше уровня улицы.

То же чувство испытывал он и по ночам, когда внезапно просыпался и, прислушиваясь к ровному дыханию Джоан, смотрел сквозь мелкую сетку окна на залитую лунным светом поверхность воды.

У крайнего дома он свернул на песчаную дорожку. Фары осветили потемневшие от времени старые доски стены, приблизились к ней совсем близко и погасли.

Джоан остановила машину чуть дальше, возле забранной сеткой входной двери.

Они почти одновременно заглушили моторы. Вокруг стояла тишина, воздух был тяжел от ночных испарений.

6

Обитая бесцветным мутноватым нейлоном ванная напоминала крышу «Келгринс-дилижанса», но здесь шумы не поглощались — сквозь тонкую перегородку был слышен и плеск воды, и легкие шорохи. С тех пор как Джоан работала в дельфинариуме, она купалась без конца — после того как выходила из дельфинариума, перед выходом из дома и возвращаясь домой. Казалось, она пытается смыть в себя запах соленой застоявшейся воды, который всегда был в бассейне с дельфинами.

Ее джинсы и кофточка валялись на полу.

Из постели Состру виден был закуток с ванной и Джоан под душем, за занавеской, — дверей внутри дома вообще не было. Он подумал, где бы ни находилась Джоан в их доме, на нее всегда можно смотреть.

— Состр! — крикнула она сквозь шум воды. — Ты спишь?

— Нет.

— Не спи!

Джоан подставила лицо под струю воды, вода стекала с резиновой шапочки на ее острые груди. Состр молча любовался ее гибкой фигуркой. И совсем не оттого, что они с Джоан оба были чернокожими, подумал: как бы прекрасно ни были сложены белые юноши и девушки (а он видел многих спортсменов и спортсменок, черных и белых), черные всегда выглядели более стройными. Талия у них была тоньше, движения отличала неповторимая, врожденная грация и сдерживаемая стремительная сила.