Темные архивы. Загадочная история книг, обернутых в человеческую кожу

Во Франции ходили слухи о республиканских солдатах, которые носили кюлоты из человеческой кожи и ходили на бал, где гостям дарили «Права человека» в антроподермическом переплете.

В XX веке наиболее авторитетные хроникеры той эпохи начали говорить о более диковинных притязаниях медонского кожевенного завода, кладбищенских балах и кюлотах из плоти. Многие из них утверждали, что подобная практика действительно существовала во время Революции. Они также указывали на одну книгу, которая, по их мнению, являлась подлинным экземпляром в переплете из человеческой кожи, – копию Конституции 1793 года. Она хранится в Музее Карнавале в Париже, посвященном истории города, рассказанной через его художественные и культурные артефакты, начиная с эпохи Возрождения.

Возможно, подробная история книги сделала ее происхождение достоверным для тех, кто писал об антроподермических артефактах, прежде чем их подлинность можно было проверить, но только тест может подтвердить или опровергнуть это утверждение.

Я отправилась посмотреть на эту Конституцию, которая находилась в одном из помещений двух парижских особняков эпохи Возрождения, объединенная территория которых теперь и является Музеем Карнавале. Сотрудники сгрудились вокруг маленького деревянного столика, чтобы осмотреть полированный томик цвета красного дерева, тонкий и крошечный – меньше, чем современная книга в мягкой обложке, – с позолотой и красивыми, ярко окрашенными мраморными пузырьками на торцевой бумаге. Конституция выглядела совсем не так, как книга времен Великой французской революции в Беркли, но в этой области исследований даже больше, чем в большинстве других, внешность может быть очень обманчивой.

Первые несколько пустых страниц внутри были исписаны – это было задокументированное движение к принятию новой Конституции. На одной из страниц, среди прочих библиографических сведений, в примечании сообщалось, что сама книга была relié en peau humaine – переплетена в человеческую кожу. Такие сообщения, которые мы видели в «Церковном богослужении» или в записке, которую якобы оставил Люк Светланд, часто являются единственным указанием на потенциальную антроподермическую сущность книги. В реестре музейных приобретений упоминалось об этом «знаменитом переплете», который «сошел за человеческую кожу в подражание телячьей».

В реестре также сообщалось, что книга когда-то принадлежала морскому офицеру Пьеру-Шарлю де Вильневу, который продолжал служить во флоте во время Революции, несмотря на свою аристократическую родословную, пока его происхождение не было раскрыто и он не потерял капитанское звание в 1793 году. Он был восстановлен в должности в 1795 году после смены власти и в итоге получил звание вице-адмирала. Он служил под началом Наполеона. Неоднократные неудачи и заключение в тюрьму врага в конце концов привели к его самоубийству в 1806 году. После смерти владельца книгу купил дипломат Луи Феликс Этьен, маркиз де Тюрго. В 1866 году он умер, а артефакт попал в музей.

В Музее Карнавале в Париже хранится экземпляр копии Конституции 1793 года в переплете из человеческой кожи.

Из всех предполагаемых антроподермических книг времен Великой французской революции именно эта с наибольшей вероятностью была сделана из кожи. Но это только беспочвенные догадки, пока предмет не проверен. Конечно, та эпоха была непостижимо кровавой и необузданной, но была ли она настолько неуправляемой, что переплетение книг в человеческую кожу могло процветать в этом хаосе?

Великая французская революция вызвала сопутствующие обстоятельства, в том числе и в библиотеках. Королевская библиотека, преобразованная в недавно открытую Национальную библиотеку, пополнилась предметами коллекций, конфискованных у аристократов, духовенства из завоеванных зарубежных стран. Старые книги все чаще рассматривались как модные предметы, которые стоило собирать не из-за содержания, а из-за их физических свойств. Национальная библиотека начала собирать инкунабулы[13] (самые ранние печатные книги), что вызвало интерес к коллекционированию библиографических редкостей исключительно из-за их возраста и способа производства, а также независимо от темы текста. Этот сдвиг в сторону физической ценности книги имел длительные последствия как для государственных, так и для частных библиотечных фондов.