Темные дни, черные ночи (СИ)

Руки Голда судорожно сжимают руль, и хруст пальцев не сулит ничего хорошего. Он так мчит по городу, что Круэлла с трудом различает его рисунок в окне. Она волнуется. Черная метка на ее запястье чешется и болит. А еще печет так, будто она ее обожгла. Круэлла могла бы и не спрашивать Голда ни о чем, понимая, что этот дурной знак сам по себе уже не сулит ничего доброго, особенно когда не дает покоя своим зудом и жжением. Но она все же была не настолько сильна в магии и никогда не сталкивалась ни с чем подобным на своем веку, чтобы догадаться о том, что все это значит, и что стало причиной его сильнейшего волнения. Ей не нравится его бешенство, его нервозность и то, что, кажется, он просто сошел с ума.

И ей не нравится как он ведет. Даже она сама, лихой водитель, никогда не водила так отчаянно. Она осторожно склоняется к нему ближе, насколько это позволяет расстояние от пассажирского до водительского сиденья:

- Может объяснишь, дорогой, что происходит?

- Тебе это надо?

- Ну я не люблю быть не осведомленной, знаешь ли.

- Нас отметили смертельной меткой, дорогуша – нехотя, сквозь зубы, бросает он.

- Кто?

- Это может сделать только Темный. Я ставлю на пирата.

О, далматинцы покойной матери. Круэлла вспомнила – как вовремя! – что Свон предупреждала ее о чем-то таком. Будто бы ее зарвавшийся любовничек намерен вызвать в город всех Темных и стереть его в порошок. Но она тогда не особо придала значения ее словам. Ей было откровенно не до Эммы и ее страданий, а зря. Возможно, приди она к Темному сразу за помощью, сейчас бы была чистенькая, без дурацких, сделанных без спроса, татуировок.

- И что это значит, дорогой?

Он не ответил, но Круэлла и так в состоянии догадаться. От обезумевшего Киллиана Джонса ничего хорошего ждать точно не приходится. Она смотрит в окно, где только и мелькают, что верхушки слегка уже пожелтевших деревьев. Чувствуя, что он не похвалит ее за молчание, Круэлла набирает в легкие больше воздуха, и выдает на-гора одним дыханием:

- Свон рассказывала мне, что Крюк собирается вызвать всех Темных. Спрашивала, знаешь ли ты, как можно его остановить. Но мы тогда с тобой не разговаривали, и я отмахнулась от нее. Да и к тому же, у нас были куда более серьезные проблемы: разгребать последствия другой реальности. О черт, если бы я тогда не сглупила, возможно, этого можно было бы избежать.

Он качает головой из стороны в сторону словно болванчик:

- Это уже не важно. Да и никто бы не смог остановить Джонса. Даже я.

- Это почему еще, дорогой? – Круэлла с подозрением покосилась на любовника.

Она почти привыкла к тому, что Румпель если не всесилен, то очень близок к этому, особенно сейчас, когда у него в руках почти абсолютная власть всех Темных, и слышать от него подобные слова было не просто неожиданно, но и очень обидно. Если уж величайший Темный маг с таким опытом опустил руки, то она должна, кажется, просто сброситься со скалы, что ли? Умирать в планы Де Виль не входило вовсе. Один раз она уже это сделала. Ей не понравилось.

- Потому что он стал Темным совсем недавно. Для того, чтобы остановить его, нужно убить. Свон и вся эта героическая компашка ни за что на свете не дадут сделать этого. Он ведь теперь с ними, в их клубе неприкосновенных, Круэлла. А сама она капитана никогда в жизни не убьет. Так что выход только один – сдаться. Мы все умрем, дорогая, прости.

- И куда мы едем в таком случае? – Круэлла нервно дернула плечами. – В твою лавку за деньгами на похороны? Или к тебе домой, выбирать костюм, в котором ты будешь лежать в гробу, дорогой?

- В мою лавку, да, но не за деньгами. Я просто хочу выпить зелье, чтобы метка не так зудела. Облегчить наши предсмертные страдания, насколько это возможно, дорогуша.

Круэлла фыркает, как лошадь. Ох, она сейчас так зла, что сама готова разгромить этот проклятый город, вечно угрожающий ей смертью, без помощи чокнутого Темного! Она зла на себя, на Киллиана Джонса, на свою убийцу Эмму Свон, на всю эту компанию идиотов, но больше всего она теперь зла на Румпеля.

- Ты что? – он не понимает ее настроения, но и неудивительно. Он никогда ее не понимал.

- Останови машину, дорогой! – потребовала она.

- Там опасно, Круэлла, сиди здесь и даже не думай вылезать!

Вот еще! Нашелся папочка, чтобы командовать. Круэлла дергает ручку двери на себя, не оставляя Голду выбора – машина с жалобным скрипом останавливается в нескольких шагах от антикварной лавки и Де Виль выскакивает из нее со скоростью, которой бы позавидовал любой олимпийский чемпион. Она угодила туфлей в грязь, но плевать. Нужно искать выход самостоятельно, раз Крокодил намерен в самый неподходящий момент размышлять о смерти.

- Ты куда собралась, Круэлла?

Он хватает ее за локоть, стараясь удержать, но Круэлла вырывается, гневно сверкнув глазами: