Темные инстинкты

Поддерживать огонь чертовски трудно. Как и тепло.

Кремневого волокна осталось еще раза на три-четыре.

Огонь не сразу разгоняет холод.

Мне приходится укутываться в найденный плед или как эту вещь называли местные обитатели. Даже удивительно, что он сохранился так хорошо. Сильно потрепанный, но все еще теплы и мягкий.

Вокруг переливаются разноцветные кристаллики замерзшего воздуха. Они кружат, легкие, словно пушинки в невесомости. Практически не прекращающийся снегопад и ветер меняют ландшафт этих мертвых земель чуть ли не каждую ночь. Отмеченные перед сном ориентиры исчезают в движущийся белизне и утром приходится заново выбирать направление. С наступлением двадцать третьего утра делать это все труднее. Сложно сохранять смысл продвижения в этом бескрайнем мире холода, который, кажется, никуда не ведет.

Сидя у разгорающегося огня я чувствую, как леденеют кости, и с каждым вдохом легкие словно покрываются коркой инея. Я борюсь с желанием включить термобатарею; терпеливо трясусь, практически засунув руки в скромный очаг огня.

Когда в ход идут оттаявшие ветки, я даже начинаю чувствовать себя спокойно. Как мало оказывается нужно человеку. Тепло и свет, что разгонят мрак и обещают, что ты доживешь до следующего утра, которое наступит в вечных сумерках это чужого мне мира.

Все скованно снегом и инеем. Покореженные деревья обрели вторую кору. Прозрачную и холодную. Стены оставшихся строений покрыты слоем льда; многие почти полностью засыпаны снегом. И даже их практически не осталось.

Бывают поганые дни. В такие дни приходится выкапывать себе яму, и словно животное укладываться спать под снегом.

* * *

Я нашел тех, кто был передо мной. Падая из космоса, я предвосхищал невероятные события и начало чего-то нового. Я ожидал, что меня встретят мои предшественники и мы подготовим этот мир к жизни.

Но все вышло не так. Этот мир не хочет оживать.

Он встретил меня окоченевшими трупами.

Первого обледеневшего покойника я обнаружил спустя три дня моего пребывания на этой планете. Я наткнулся на него случайно — наступил на его покрытую льдом голову; она треснула словно галета под подошвой тяжелого ботинка. Снег немного перестал, и я смог выкопать замороженное тело.

Я точно знаю, что это был мой предшественник. Так же, как и трое других, которых я нашел после. На них были точно такие же костюмы, что и на мне. Термобатарея, прикрепленная к пояснице, распространявшая тепло по костюму при помощи вшитых гибких угле пластиковых святящихся трубок, давно не работала. Отличительная часть обмундирования покойника (как и у меня) была на ногах. Высокие, плотные боты со специальной подошвой, в которую крепился маячок. Умники со станции гарантировали, что будут отслеживать мои перемещения и в случае каких-либо затруднений смогут помочь. Они должны были направлять меня с помощью УССС (универсальная спутниковая система связи), но как только я грохнулся среди обломков, разрухи и снега, УССС не подавала признаков жизни.

Как и мои обледенелые предшественники.

Поживиться было не чем. Ничего полезного ни у одного из них не нашлось. Отсутствие каких-либо следов нападения или активности каких-либо живых организмов мною обнаружены не были. Трупы мирно пролежали здесь несколько недель, может больше.

Кажется, кроме меня тут больше никого не было. Совсем.

Огонь наконец-то распространяет тепло. Дрожь в теле утихает. Я бросаю банку питательной смеси прямо в огонь. Через десять минут ужин будет готов.

Вой ветра затянул ночную колыбельную.

Запас провианта обещал мне скорую смерть. Я продержался на этом куске планетарного льда чуть больше трех недель.

Бродя по холодным землям я сам того не понимая шел к той черте, ступив за которую, человек обнаружит только мрак. Конец. Я уже стою перед ней. И скоро мне предстоит узнать на своей дешевой шкуре, что для меня приготовили на той стороне.

Внезапно ветер усилился и проник в мое слабо защищенное убежище. Паршивец разыгрался сегодня пуще прежнего и чуть не задул мой костер.

Смесь в банке почти готова. Я вспоминаю количество моих запасов, и мыслями снова возвращаюсь к замороженным трупам. Человеческие полуфабрикаты. Отлично сохранившееся во льдах мясо.

Да здравствует гребаный новый мир.

Мать его.

* * *

Я родился и вырос на космической станции «Галион Стар Флай». Как и три поколения людей до меня. Наша станция дрейфует по космосу и напоминает гигантский улей из стали, пластика, стекла и кучи электроники. Станцию-улей опоясывают три кольца, которые в свою очередь дают доступ к научной секции, разведывательной, технической (там отвечали за полноценную работу всей станции) и секции наших управителей. Все секции крепились к этим кольцам, и имели сквозные проходы.

Мы не знали другой жизни, кроме этой, среди миллиарда звезд и черной пустоты космического пространства.

На занятиях в научной секции, нам рассказывали кто мы и откуда. Из галла-учебников я знал, что люди когда-то жили на третьей планете от солнца. Нам показывали сохранившиеся хроники и иллюстрации той жизни. Тех людей.

И той планеты.