Тёмные истории Северо-Запада

Лодка дернулась, будто что-то пнуло ее. Она развернулась и медленно поплыла к мокрому, дрожащему от бессилия и ярости старику.

— Отрекаюсь! — процедил тот.

Монах исчез. Церковь молчала, туман пополз прочь, оголяя десятки крестов вокруг. Вход в прибежище дьявола плотно затянули коренья погибших деревьев.

— Слышишь меня?!

Где-то послышалось робкое чириканье. Над головой вспорхнула птица. Старик прихрамывая добрался до лодки, вытащил из нее топор. Подошел к вспухшей древесными узлами двери.

— Уходи, папа, — глухо сказала изнутри Света. Она стояла по ту сторону кореньев. — Уходи.

Дед замахнулся, чувствуя, как ломит суставы, и ткнул топором в мокрое дерево. В лицо брызнула гниль болота, перемешанная с тошнотворным запахом падали. Из рассеченного места потекла жижа.

— Боишься… Ты меня боишься… — прохрипел старик. Вновь размахнулся топором. Его мир сузился до переплетенных в клубок змей-кореньев и ритма рубки. Вместо щепок — брызги, вместо звонкого удара — хлюпанье.

— Он не хочет трогать тебя. Ты же мой отец. Мы ведь семья, помнишь?

— Нет! Нет у меня больше никого! — взвыл старик.

Ветви вновь схватили его, будто ждали этих слов. Топор плюхнулся в воду. Дед крутанул головой, выглядывая место, куда упало оружие. Увидел монаха. Тот приблизился, покорные ветви подтащили ослабевшего человека поближе к лицу злобного духа.

Покрытые трупными пятнами руки вынырнули из широких рукавов черной рясы, аккуратно стащили с головы капюшон.

Старик засипел, задергался. Попытался закрыть глаза, но тонкие веточки прошили ему веки крючками и подтянули к бровям. Кровь полилась в воду. Ветви потолще развели его руки в стороны, растянули руки.

Монах был всеми, кого по капле высосала топь. Единой бурлящей маской — лица односельчан сменялись как в калейдоскопе. Лишь глаза — чистые, прозрачные, как талая вода, глаза монаха — не менялись. Глаза, преисполненные любви к его дочери. Порочной любви, оказавшейся сильнее веры, страха и смерти.

Из воды поднялся гнилой ствол, и ветви стали опускать старика лицом на сырые обломки — но дед не мог отвести глаз от лица монаха. Он чувствовал, как душа покидает его, как ее засасывает прозрачная бесконечность. Мокрый сук разодрал ему щеку, но даже боль не смогла выдрать старика из транса.

Заботливые лапы деревьев направили его голову так, чтобы длинная щепка попала прямо в рот. Он захрипел, забулькал и задергался в агонии. Бревно рвало плоть старика, и в его теле что-то хлюпало, чавкало, лопалось. Кровь полилась по холодному стволу, и темные воды потемнели еще больше.

Монах накинул капюшон.

Ветви насадили тело на кол и обмякли. Болото вздохнуло еще раз, а в церкви заурчал довольный Славик. Дедушка оказался вкусным.

У вас одно новое сообщение (Санкт-Петербург)

Начало всему есть действие особенное. Твоя жизнь это ведь череда твоих же решений, десятки маленьких начал. Пригласить на свидание, сделать предложение, завести ребенка, сменить работу. И вот полдороги позади, ты ждешь зеленого на пешеходном переходе: успешный, довольный, с букетом цветов в правой руке и с леденцом для дочурки за пазухой. В ладони мобильник с сообщением от жены. У тебя еще столько планов, столько идей. Построить дом, смотаться на Алтай, накопить денег на поездку семьей в Ирландию.

Но в отличии от начала — конец это хаос, а если и решение — то не всегда твое. И вот ты застыл у светофора, ледяной, как сибирская зима, и смотришь на фотографию изрубленного детского тельца. Челюсть ребенка свернута набок, губы лопнули, и щека превратилась в уродливый мешок для костей. Сквозь кровавые разводы на полу виден постеленный в прошлом году ламинат.

Под фотографией стоит подмигивающий смайлик.

Приют оцифрованных душ (Санкт-Петербург)

С Валентиной все закончилось в прошлом году, в конце сентября, когда закрылись самые отчаянные летние кафешки. Стылые ветра с Финского залива понесли по старым улицам пеструю листву, и по утрам во дворах зашуршали дворницкие метлы. Осень окончательно захватила Петербург.

Мне кажется, в такие моменты нельзя ничего завершать. Все вокруг и так отмирает, почему бы чувствам не потерпеть до весны?

Но увы…

Однако все-таки я был рад нашему разрыву. Да и задолго до финала отношений знал, чем они закончатся. Знал, и все равно с головой окунулся в нахлынувшее море чувств, недомолвок, случайных взглядов. Волнующих снов. Ее сообщений ВКонтакте посреди ночи. Клик-клак. Клик-клак.

Когда сталкиваешься с чудом — нельзя думать о последствиях.

Да, потом чувства растворятся в серых буднях, потом они переродятся. Но нельзя допускать даже мысли о финале! В любви много света, и его нужно пропустить сквозь сердце, прежде чем вновь плюхнуться в бесцельную клоаку обыденной жизни.