Тёмные истории Северо-Запада

Вудланд. Американский. Жирдяй все-таки решился. Слава понял, что смотрит куда-то в пустоту, а верхнюю губу щекочет капелька пота. Он слизнул соленую влагу. Волны ярости, гнева, растекались по пустоте вокруг поезда. Проникали туда, куда не добрался даже метрострой.

- Слава...

- Сука... - процедил Ростислав. Жирдяй сделал свой ход. Плюнул в лицо одному из отцов-основателей страйкбольного движения в Петербурге.

- Ребята говорят, что они адекватные, может ну его? Хватит с ними сраться? Дадим разрешение и...

- Буря, заткнись, -       прошипел Ростислав. - Закрой, ради Бога, свой поганый рот!

Тот замолчал. Характер командира он знал хорошо и понимал, сейчас лучше не спорить.

- Значит, этот жиробас решил со мною пободаться, да? - сам себе пробормотал Ростислав. - Значит, ему плевать на все правила, да? Сука. Саша еще что-нибудь сказал?

- Ну...

- Гну! Не жри мне мозг, а говори сразу. Что этот тупень еще вякнул? Я смотрю, они без меня вообще про порядки забывают? Я напомню, мать их. Напомню, какое они говно и что было бы если бы не я...

Он осекся. Голова закружилась от нервного напряжения. В горле что-то щелкало и отдавалось в виски, но при этом будто невидимые губы ласкали его сосок под футболкой. Будто кто-то поощрял его ярость. Слава повел плечом, сошел с эскалатора, двинулся налево, в сторону путей к Девяткино. Конечно, Саша наверняка что-то вякнул. У них был конфликт год назад, нерешенный, тлеющий. Неужели осмелел и решил пободаться с «Доком»? Не просто так с «Тараканами» вышло, ой не просто так.  Обычно зарвавшиеся команды осаживали всей ассоциацией, а тут даже на закрытую игру пустили. Еще и заботливо сообщили об этом. Решил подгадить Сашенька?

- Слава, это ж Саша, ты знаешь, как он к тебе относится.

- Точнее, Буря, мать твою! Точнее! - заорал он, стараясь перекричать подъезжающий поезд.

- Сказал, что ты загоняешься, Слав. Сказал, что другие капитаны тоже так считают. Тараканы - нормальные ребята, дай ты им разрешение. Это право на камуфляж вообще пережиток прошлого! Ты сам подумай- в строяках на полигонах они участвуют постоянно, с игр не сливаются, даже если дождь, снег и конец света. В несознанке их не замечали. Чего ты уперся?

- Ты с   ними да? - вдруг понял Ростислав. -  Млять! Они реально считают, что я загоняюсь? Правила не просто так придумали. Я не хочу слушать претензии в адрес блока американских команд, если где-то напортачат эти Тараканы. Игроки к нам придут, спрашивать, почему мои люди играют в несознанку, или хамят всем налево и направо, или оставляют срач на стоянке. Мне нет желания отдуваться за их жирного капитана. И ведь эти пидорасы, Олег, все это прекрасно понимают. И если кто-то на их форму замахнется... Дегенераты.

«Да…»

Он перевел дух. Сознание плыло. Зам на том конце эфемерной связи внимательно слушал.

- Разрешения на форму нет. Точка.

- Слава…

Двери закрылись, вагон качнулся. Слава показалось, что кто-то на него смотрит. Внимательно, пристально. Он обернулся по сторонам, высматривая подозрительные лица. Обычные обыватели. Пезанты городской деревни. Унылые опухшие лица.

В его сторону никто не пялился. Но взгляд точно был. На играх такое случалось, когда он натыкался на замаскированный в лесу “секрет” противника. “Чуйка” - так он называл свой талант.

- Я это все организовал. Я их научил. У них реплика китайская на башке это, млять, реконструкция уже была, - чуть тише проговорил Ростислав. -  Нет, Буря, скажи,  ведь под кодексом ассоциации подпись ставили все. Почему же, как дело коснулось моих интересов, об этом решили забыть? Почему там одно мудачье, а?

- Я не думаю…

- Скоты неблагодарные. Забыли, что это я все организовывал, да? А ведь это я с вояками договорился о  БТРах на полигоне, пока они дрочили на фоточки техники в интернетиках. А теперь они решать за меня вздумали? Да они говно без меня! Законы нельзя нарушать! Одни послали правообладателя - значит, другие пошлют, понимаешь? Я все организовал, и они должны меня слушать!

- Все уже вызубрили, кто  это организовывал, - чуть недовольно ответил Буря.

Поезд вкатился в зловещую тьму. Рука задрожала. Ростислав посмотрел на телефон с отвращением, как на склизкую змею и чуть не отбросил его в сторону. В черном течении тоннелей, по которым, словно зонд колоноскопа в кишечнике, тащился вагон метро, мелькали огоньки и тянулись трубы.

«Еще… Давай… Еще!»

В отражении на Ростислава смотрело измученное жарой и разговором лицо мужчины хорошо за сорок. Он даже не узнал себя в первый момент.

- Чего ты сказал, Олежа?

- Слава, тормозни. Хватит психовать.

- А, может, ты переметнуться решил? - улыбнулся Ростислав отражению. То ответило. Безумная гримаса смертельно бледного лица. - Не надо, Олежка. Ты ж сам-то ни хера не можешь, вечно все спрашиваешь. Или ты одну игру меня замещал все, млять, звездочку схватил? Инфантильно так думать, Олежа. Инфантильно, сечешь? Ни хрена ты еще не добился.

«Ты прав. Ты полностью прав. Не останавливайся!»

Буря молчал.