Темные изумрудные волны

Со стороны здания потянуло тошнотворным сладковато-гнилостным запахом. Роман поморщился, через ноздри выдыхая дым.

— Кто-то говорил, что мне тут хорошо работается? — спросил Андрей, делая вид, что ему приятен этот запах.

Роман посмотрел в упор на товарища.

— Я чего хотел сказать, — сегодня тебе на дежурство погорельцев привезут. Клиенты у тебя намечаются, клиенты.

— Возможно.

— Я к тому говорю, чтобы ты не забывал про мой интерес, когда будешь проворачивать свои делишки. Мой интерес, Андрей. Это же я тебе клиентов подгоняю фактически. Свою часть работы я выполнил.

И он хищно оскалился.

— Деньги пахнут керосином.

Андрей равнодушно отмахнулся:

— Это начало большого пути. Ты знаешь нашу кухню. Может, родственники откажутся от внеочередного вскрытия.

И он посмотрел на друга чистым взглядом. Роман, этот могучий колосс, — печальный, кроткий, молчаливый, — стоял, не шелохнувшись, отбрасывая широкую тень на горячий асфальт.

— Да я понимаю, — сказал он вяло. — Хитрая у вас механика. Просто очень кушать хочется. Ты ведь понимаешь, всё от бедности.

Тут из окна первого этажа высунулась круглая веснушчатая физиономия и зычный голос позвал Андрея. Это была Валентина Самойлова, медрегистратор. В выражениях, которым ужаснулись бы вокзальные забулдыги, она поторопила Андрея, потому что его ждет начальник.

— Мне пора, — кивнул Андрей в её сторону. — Работа начинается.

Пожимая руку на прощание, Роман напомнил о деньгах:

— Постарайся что-нибудь придумать, друг!

Дверь регистратуры была открыта. Валентина, грузная сорокалетняя женщина, заполняла журнал. Вписав ловкой рукой паспортные данные покойного, она поставила свою подпись, убрала паспорт в сейф, и, передавая связку ключей Андрею, бодро произнесла:

— Дежурство сдал, дежурство принял. Ночью не хулигань. Примешь много трупов, на глаза мне не показывайся.

— Куда ж их девать? Лето на дворе — сезон.

Объясняя, «куда», Валентина употребила замысловатую фольклорную фразу, которую легко можно было использовать в любой другой житейской ситуации. Коротко и ясно.

На вопрос Андрея, по поводу чего вызов к начальнику, Валентина, подмигнув, сказала:

— Какие-то жалобщики жалятся. Плакают, что обобрал ты их.

— Кто такие?

— Так, порожняки, — ответила она уже в дверях. — Все, я убежала.

Закрыв регистратуру на ключ, Андрей вышел в вестибюль, а оттуда — в длинный мрачный коридор. Напротив кабинета начальника судебно-медицинской экспертизы стояли двое — мужчина и женщина. Андрей их сразу узнал: родственники покойного, который был доставлен в бюро СМЭ на прошлых выходных. По выходным вскрытий не было, и родственники заплатили за то, чтобы забрать тело покойного в тот же день, когда он попал в морг. Андрей беседовал с родственниками по поводу оплаты, и он же принял от них деньги за внеочередное вскрытие и за ритуальные услуги.

И теперь эти люди пришли на него жаловаться. Обычная история. Сначала они упрашивают и предлагают деньги, а после похорон бегут жаловаться — кто в прокуратуру, кто в облздравотдел. У кого какие связи. От этих связей зависит успех мероприятия. Если на руководство начинают давить, приходиться деньги возвращать. Нынешние посетители пришли к начальнику бюро СМЭ.

Пройдя мимо них, как мимо пустого места, Андрей постучал в дверь, и, дождавшись приглашения, вошел в кабинет.

Шалаев Василий Иванович, начальник бюро, сидел за своим рабочим столом. Его объемная фигура и серьезное полное лицо внушали уважение, почтение, и трепет. В нем было величие полноводной реки.

Поздоровавшись, он собрался уже дать знак пригласить в кабинет ожидавших в коридоре посетителей, но те вошли сами, без приглашения. Тогда он предложил всем присесть. Андрей сел у одной стены, посетители — напротив. Когда все заняли свои места, Василий Иванович обратился к жалобщикам.

— Итак, Бронислав Филиппович, и Клавдия…

— Арнольдовна, — подсказала женщина.

— Клавдия Арнольдовна, — продолжил начальник СМЭ. — Вы обратились с жалобой на нашего сотрудника, дежурного санитара, который тут находится. Расскажите в его присутствии, в чем вы его обвиняете.

Заговорил мужчина, а женщина ему подсказывала и дополняла. Рассказывая, он смотрел то на обидчика, то на его начальника. А женщина прямо-таки сверлила Андрея глазами, горевшими праведным гневом.

Повествование было подробным, точным, внятным и доходчивым, оно пестрило разнообразными мелкими деталями, словно события, о которых шла речь, произошли специально для того, чтобы о них потом рассказывали.