Темные изумрудные волны

Тихомиров Егор Михайлович, приходившийся родственником Брониславу Филипповичу и Клавдии Арнольдовне, был обнаружен дома мертвым. Прибывший на место врач, осмотрев покойного, сразу же вызвал участкового милиционера. Налицо были все признаки отравления уксусной эссенцией. Судя по всему, суицид, при котором свидетельство о смерти должно быть выписано судебно-медицинским экспертом после вскрытия. Участковый оформил направление, и покойный был доставлен в судебно-медицинский морг. Санитар, дежуривший в ночь с пятницы на субботу, принял труп и сообщил родственникам, что вскрытие будет не раньше понедельника. И это не факт — холодильник забит до отказа, а бригада экспертов проводит только десять вскрытий в день. Поэтому рассчитывать надо на вторник-среду.

Родственникам хотелось как можно скорее предать земле тело покойного. Условия хранения оставляли желать много лучшего.

Бронислав Филиппович и Клавдия Арнольдовна спросили санитара, может ли кто-нибудь посодействовать скорейшему решению вопроса. Санитар ответил, что «попробует что-нибудь сделать», и куда-то вышел, а когда вернулся, сообщил, что можно «организовать» вскрытие и выдачу тела в кратчайшие сроки, но это «потребует определенных издержек». И он озвучил сумму. Родственники были вынуждены согласиться на эти условия. Но потом, уже после выдачи тела, они увидели в вестибюле прейскурант цен и ужаснулись. Оказывается, услуг по внеочередному вскрытию там не было, а стоимость всего остального — обмывание, одевание, и так далее — эти цены были в десять раз ниже, чем те, что озвучил санитар.

Поэтому они решили выяснить — на каком основании с них взяли такие большие деньги. Им нужно документальное обоснование, смета расходов, и детальная расшифровка существующих тарифов. И если им это не предоставят, они будут требовать возврата денег, оплаченных ими за внеочередное вскрытие, а также разницу между суммой, оплаченных ими за услуги и теми расценками, что указаны в официальном прейскуранте.

Кроме того, общий фон и обращение сотрудников бюро СМЭ. Бронислав Филиппович просто не мог спокойно находиться в этих мрачных бетонных стенах, он плакал, его тошнило, а Клавдия Арнольдовна ужасалась речи сотрудников морга — безобразной, стилистически резко сниженной. «Где, типа, деньги?» — разве это разговор?!

Закончив повествование, Бронислав Филиппович победно посмотрел на Андрея, затем перевел взгляд на Василия Ивановича.

— Вы закончили? — спросил начальник СМЭ.

Бронислав Филиппович и Клавдия Арнольдовна закивали — да, мы всё сказали, и ждём справедливого решения.

— Вы утверждаете, что наш сотрудник — Андрей Александрович Разгон — незаконно взял с вас деньги?

И на этот вопрос они также ответили положительно. Тогда Василий Иванович обратился к Андрею:

— Что ты на это скажешь? Брал ты с них деньги?

— Не понимаю, о чём вообще речь, — равнодушно ответил Андрей и спросил, в свою очередь, у жалобщиков:

— Вы уверены, что это был я, а не кто-нибудь другой?

Клавдия Арнольдовна недоуменно уставилась на него, а Бронислав Филиппович вскочил и возмущённо выкрикнул:

— Нет, каков нахал! Отрицать очевидное — это какую надо иметь наглость!

— Может, вы скажете, что вообще нас никогда не видели? — язвительно спросила Клавдия Арнольдовна.

— Может быть, видел, — ответил Андрей, делая вид, что пытается что-то вспомнить. — В городе, или на автобусной остановке… Столько людей, голова идет кругом.

— Но вы же принимали покойного и заполняли журнал, — сказал Бронислав Филиппович, шумно опускаясь на стул.

— Покойного помню, и журнал помню. А вас не помню. Я, что ли, ходячая камера, должен всё фиксировать.

Тут жалобщики громко заговорили — наперебой, яростно жестикулируя, распаляясь от своих выкриков. Сидя в своем кресле, хозяин кабинета смотрел на них, не прерывая. Его лицо выражало чувство глубокого понимания и участия.

— Все это очень несерьезно, молодой человек, — заметила Клавдия Арнольдовна, немного успокоившись. — Мы не за тем сюда пришли, чтоб перед нами ломали комедию.

— Совсем распоясался, вымогатель! — воскликнул Бронислав Филиппович. — Получается, мы все это придумали — наш разговор, и передачу денег?!

Андрей сидел безучастно, глядя в одну точку. Начальник СМЭ нашел своевременным вмешаться в разговор. Он выразил надежду, что стороны, в конце концов придут к взаимопониманию, поскольку без этого невозможно решить такое серьезное дело. Говорил он властно, хоть и тихо.

— Так что же, знакомы тебе эти люди? — спросил он Андрея. — Брал ты с них деньги?

Обращаясь к жалобщикам, Андрей заговорил медленно, будто просыпаясь от тяжелого сна:

— Понимаю, у вас горе. Мы все тут переживаем за вас. И если бы в моих глазах жили слезы, они избороздили б мое лицо. Обещаю: как только что-нибудь вспомню, вам первым сообщу об этом. Пусть бог будет свидетелем моих слов.

Жалобщики оторопело разглядывали непроницаемое лицо Андрея, затем Клавдия Арнольдовна гневно воскликнула:

— Он издевается над нами! Получается, мы зря тут сидим и все это рассказываем?