Темные небеса

«Ночь бунта» имела еще одно важное следствие. Она необыкновенно нас сплотила и сблизила. Я имею в виду прежде всего нашу группу. Ночи в пустыне вообще-то холодные, температура в гостинице, если учесть, что отопление еще не успели полностью запустить, стояла такая, что при дыхании заметен был пар изо рта. Сидели в куртках, джемперах, свитерах, грелись виски и коньяком – впрочем, последнее касалось лишь нас с Чаком. Зато Ай Динь заварила какой-то волшебный чай – согревал, буквально обволакивая гортань, один его пряный, травяной аромат. За окном горели прожектора, рычали и лязгали экскаваторы, выкапывающие на Стрите ямы для пальм. Настроение у всех было приподнятое. Обсуждали мы, разумеется, в первую очередь «бунт», но в подтексте сумбурного разговора звучало нечто иное. Нечто такое, что действовало на всех нас. Напрямую об этом слова никто не сказал, но, по-моему, мы все чувствовали, что попали в какой-то удивительный сон, в нездешнюю, преобразованную реальность, где, как в фокусе, сошлись векторы земных чаяний, и что отныне мы – это уже не просто мы, а облеченные доверием, полномочные представители человечества, что истекают последние минуты старого мира и что с нас начинается высокая миссия, которая изменит всю жизнь на Земле.

Это был, вероятно, лучший вечер из тех, что мы провели в Центре. Начало любого большого дела – всегда немножечко праздник. Помню, что ближе к концу чаепития я случайно глянул на Дафну, и она вдруг ответила взглядом, от которого меня бросило в жар. Так мы сидели, изучая друг друга, наверное, секунд пять. И если можно сказать что-то без слов, то это была именно такая безбуквенная и беззвучная речь. Пять секунд протекли, словно вся жизнь. А потом Дафна отвернулась, резко вздохнула и встряхнула ладонями, будто ссыпав с себя шелуху прежних дней.