Темные объятия

Он поклялся защищать смертных. Особенно тех, за кем охотятся даймоны. Его долг — быть рядом с ней, следить, чтобы с ней ничего не случилось...

Зарек — не вариант. Он непременно захочет полакомиться ее кровью, — а Тейлон убьет этого психа, если он хоть пальцем до нее дотронется. Ник начнет подбивать к ней клинья, — и это тоже для него кончится плохо. Валерий? Этот надутый индюк устроит сцену и заявит, что не намерен нянчиться с «плебейкой». Кириану не до того — у него жена недавно родила. А Ашерон...

У Ашерона и без того слишком много обязанностей, чтобы взваливать на него заботу о Саншайн.

Значит, остается он один.

— Знаешь, Саншайн, мне не нравится, что ты будешь здесь ночью совсем одна.

Саншайн отступила на шаг.

— Не беспокойся, сегодня я ночую у Сторма.

Тейлон секунду подумал. Нет, не пойдет. Ее брат — крепкий парень, но с даймоном ему не справиться.

— Не знаю, Саншайн. Мне кажется... — Туг он умолк, не в силах придумать, что ему кажется.

Однако продолжать ему не пришлось. Саншайн игриво улыбнулась:

— Если хочешь, чтобы я сегодня ночевала у тебя, — скажи об этом.

— Не думал, что тебя так легко уговорить!

Она одарила его лукавым взглядом:

— Любому другому было бы гораздо сложнее. Но не тебе.

От этих слов в сердце у него как будто что-то растаяло. Как же ему нравится эта женщина — прямая, искренняя, отважная!

Саншайн взяла его за руку и ввела за собой в клуб через дверь в правом заднем углу здания. Тейлон попал в хозяйственное помещение, уже знакомое ему. Направо от себя он увидел дверь, ведущую на улицу, на парковку; налево — крутую лестницу, по которой Саншайн поднималась к себе домой.

Поднимаясь по полутемной лестнице рука об руку с Тейлоном, Саншайн мысленно честила себя на чем свет стоит. О чем она только думает — отправляется домой к почти незнакомому мужчине, да еще ночью, когда в нескольких шагах от нее произошло двойное убийство! Но инстинктивно она понимала: Тейлон не причинит ей зла. Он уже спас ей жизнь — и все, что делал с ней после, можно назвать как угодно, только не злом.

И потом, ей с ним так хорошо.

Так что она обязательно поедет к нему — вот только захватит кое-какие вещички! Что дурного в том, чтобы, прежде чем вернуться к привычным трудам и заботам, подарить себе еще одну сказочную ночь?

И как приятно носить его куртку! Саншайн наслаждалась не только теплом, но и исходящим от нее запахом кожи. Запахом Тейлона.

Войдя к себе, она отдала ему куртку, усадила его на бело-розовую полосатую кушетку, а сама отправилась собирать сумку. Откровенно говоря, все сложилось как нельзя удачнее. Уж очень ей не хотелось ехать к Сторму.

Во-первых, Сторм храпел.

Громко.

Во-вторых, в последний раз, когда она была в гостях у брата, ей пришлось взять в руки тряпку и метлу и два часа сметать пыль, мыть и скрести, чтобы иметь возможность хотя бы присесть. Думаете, он оценил ее труды? Да этот поросенок был в восторге от появления бесплатной уборщицы!

Заходи почаще, сказал он на прощание.

Саншайн собрала смену одежды, тапочки, расческу, положила все это в плетеную сумку, туда же бросила зубную щетку и дезодорант — куда же без него! — и вернулась к Тейлону.

Он стоял у окон, любуясь рядом картин с видами Джексон-сквер. При виде его у Саншайн вновь перехватило дыхание.

Откуда в этом мужчине такая притягательность? Что делает его неотразимым? Золотистые кудри, рассыпавшиеся по плечам? Или, быть может, черные кожаные штаны, обтягивающие самую совершенную на свете задницу? А спина... хоть она и скрывалась под курткой, Саншайн не могла не восхищаться безупречной скульптурной лепкой его тела.

А мускулистые руки, такие сильные и в то же время нежные... О, ей хорошо знакома сила этих рук!

Она помнит сладость его прикосновений, помнит даже, каковы на вкус его пальцы, увлажненные ее интимными соками.

Само совершенство: от золотоволосой макушки — до носков черных байкерских «казаков»!

Заметив девушку, он повернулся к ней.

— Мне очень нравится вот эта, где солнце скрывается за собором. Солнце написано так, что, кажется, ощущаешь его тепло.

Саншайн просияла: какой художник не тает от счастья, когда хвалят его творения?

— Спасибо! Я очень люблю закат на Джексон-сквер. Обожаю наблюдать, как постепенно угасает свет. Как лучи солнца играют в витринах, а те вспыхивают, как огонь.

Он протянул к ней руку, погладил по щеке.

— Ты удивительно умеешь ловить мгновения.

— Верно, умею, — улыбнулась она, подняв на него лукавый взгляд. Тейлону она об этом не скажет, — но больше всего ей сейчас хотелось поймать его. Разумеется, ненадолго. Он — дикий зверь и не станет жить в неволе. Но хоть на несколько счастливых мгновений...

— А где ты живешь? — спросила она.