Темные объятия

О господи! Парень, извини, ради бога, я и не понял, что ты слепой. Вот твои документы.

И осторожно вложил удостоверение в руку Эшу (кстати сказать, единственному из Темных Охотников, имеющему документы). Ник хрюкнул — и получил за это еще один пинок под столом.

Едва бармен отошел, Ник не удержался от того, чтобы поддеть Эша:

Ну что, каково чувствовать себя инвалидом?

Не отстанешь — узнаешь на собственной шкуре, — ласково пообещал Ашерон, убирая удостоверение.

Извини, — невинным голосом ответил Ник. — Но ведь, в самом деле, чертовски смешно! И документы тебе Джейми сделал отличные! Год рождения — 1980. Ага, как же! Слушай, а в каком году ты родился на самом деле?

Ашерон потер лоб, словно припоминая:

В 9548 году до новой эры.

Ух ты! — выдохнул Ник, впечатленный этой датой. Он знал, что Ашерон — существо древнее, но впервые услышал насколько. — Да ты старше Америки!

Вернулся бармен с пивом.

Есть что-нибудь будете? — спросил он.

Ник заказал себе красные бобы с рисом, и бармен снова удалился.

Это сколько же, получается, тебе лет?

Прежде чем ответить, Эш отхлебнул пива.

Одиннадцать тысяч пятьсот пятьдесят один год. И — да, я чувствую груз прожитых лет, если ты хотел спросить об этом.

Слушай, я и не подозревал! Одиннадцать тысяч лет! Надо же! Времена мамонтов и динозавров! А люди-то в то время вообще были?

Динозавров не застал, — невозмутимо сообщил Эш, — а вот с Флинтстоунами^[27] наша семья дружила домами.

Ник фыркнул и от души расхохотался. Несмотря на все его странности, Эш ему нравился — и не в последнюю очередь чувством юмора.

Ладно, так зачем ты меня вызвал?

Хотел с тобой поговорить в таком месте, где нас не сможет подслушать Кириан.

О чем?

Ответить Эш не успел — к ним подплыла роскошная брюнетка в черном супермини. На Ника она взглянула безо всякого интереса, а вот Эшу положила на грудь наманикюренную ручку и, приподнявшись на цыпочки, прошептала что-то ему на ухо.

Эш обаятельно улыбнулся:

Спасибо за предложение, милая, но я не свободен.

Брюнетка надула губки и протянула Эшу свою визитку.

Передумаешь — дай знать. Не бойся, я не кусаюсь!

В отличие от меня, — пробормотал Эш, как только она скрылась.

Ник предпочел промолчать.

— Знаешь, — заговорил он, когда бармен поставил перед ним тарелку с рисом и бобами, — это просто нечестно. Одеваешься, как фрик^[28], а девчонки все равно на тебя вешаются!

Эш усмехнулся:

Врожденное обаяние, Ник. Либо оно есть, либо нет.

Да, но представь, как обидно тем, кто его лишен! По-моему, тебе стоило бы поделиться. А то как-то не по-товарищески получается... — Ник принялся за еду. — Кстати, а что значит «не свободен»? У тебя кто-то есть? — поинтересовался он, прожевывая пищу.

Ашерон не ответил — и неудивительно: на такие вопросы он никогда не отвечал.

Вернемся к нашему разговору. Я вызвал тебя сюда, потому что мне нужна твоя помощь.

Надо сообщить Кириану, что Валерий теперь работает в Новом Орлеане.

Ник поперхнулся бутербродом.

Это не ко мне!

Ник, я серьезно. Рано или поздно они столкнутся, и Кириан, как и Джулиан, должен быть к этому готов. Если, Зевс упаси, кто-то из них убьет Валерия, гнев Артемиды будет страшен. А я не хочу, чтобы кто-то из них пострадал или погиб. Особенно учитывая, что теперь у обоих есть жены и дети.

Ник сглотнул и вытер губы салфеткой.

А чего ты от меня хочешь?

Поддержи меня. Помоги убедить Кириана, что не нужно мстить Валерию за преступления его деда.

Легко сказать! Ник вздохнул, поковырял вилкой в бобах.

Ты многого просишь, Эш. Откровенно говоря, если Кириан решит выбить дерьмо из этого высокомерного ублюдка, я ему с радостью помогу.

Николас Амброзиус Готье, следи за своим языком!

От этого мелодичного голоса с креольским выговором Ник подпрыгнул на табурете. За спиной у него стояла мать — в голубом свитере и джинсах, с длинными светлыми волосами, собранными в узел; в свои сорок лет она все еще выглядела молодой девушкой. И, надо сказать, очень привлекательной. Ник и сам не отказался бы за такой приударить... не будь она его мамочкой!

Эш молниеносным движением придвинул к себе Никову кружку пива. Но мама, разумеется, это заметила:

Не надо, Эш. Нечего его покрывать. — Она погрозила Нику пальцем. — Ты за рулем?

Нет, мам, я за стойкой.

Выпендриваться будешь перед своими подружками! Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

Ник улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой — той, что всегда выручала его из беды:

Мама, это первая кружка. Если выпью больше одной, то за руль не сяду.

С той же материнской заботливостью она повернулась к Эшу:

А ты? Опять разъезжаешь на этом своем мотоцикле?

Нет, мэм.

Мам, — прервал Ник, недовольный ее внезапным появлением, — а что ты здесь делаешь?

Шла на работу, увидела вас и решила зайти поздороваться. Домой я вернусь поздно, а ты в последнее время убегаешь на рассвете, не удосужившись даже сказать «пока». — Она бросила на него обиженный взгляд. — Имею я право пять минут пообщаться с сыном?

Извини, мам, — пробормотал Ник, чувствуя сильное желание провалиться сквозь землю, — работы много, да еще экзамены...