Темные отражения

– Конечно, пытался, я чувствовал. Но что он мог знать… – Толстяк похлопал себя по лбу. – Стальная выдержка. Ничто не проникнет внутрь и не просочится наружу.

Думаю, он говорил правду. Толстяк был единственным, с кем мне легко удавалось избегать мысленного соприкосновения. Но едва на дорожке послышались глухие шаги, как все предположения тут же вылетели из головы.

Дверь распахнулась, и внутрь вошли Оливия и еще один парень. Руки Лиама покоились у них на плечах, ноги – волочились по земле. Голова Ли упала на грудь. К волосам прилипла грязь. Дождь начался примерно через час после того, как нас унесли.

– Ли! – воскликнул Толстяк, пытаясь привести друга в чувства. – Ли, ты меня слышишь?

Мы помогли уложить его на матрас. В комнате было так темно, что раны я увидела лишь после того, как Оливия включила фонарик.

– О господи, – выдавила я.

Лицо Ли повернулось в мою сторону, и в первый момент я даже не поняла, что он действительно проснулся. Глаза его заплыли настолько, что белков почти не было видно. Я схватила безвольно упавшую на пол руку и положила ее обратно на грудь. Дыхание Ли было свистящим. Кровь толстым слоем запеклась вокруг носа, губ, даже на подбородке. Утренний свет выявил и другие раны.

– Ему нужен антисептик, – сказал Толстяк, – бинты, что-то…

– Идите за мной, – встряла Оливия, – я провожу вас в комнату со всем необходимым. Там спокойно.

– Я не собираюсь оставлять его тут, – сказала я, стоя на коленях около Ли.

– С ним все будет в порядке. – Рука Толстяка легонько коснулась моего плеча.

Сетчатая дверь открылась и закрылась. Я подождала, пока стихнут торопливые шаги за спиной, и лишь затем посмотрела на лицо Ли. Мои пальцы касались его ран так аккуратно, как только возможно. Но едва они дошли до носа, Лиам резко зашипел. Потом позволил мне протереть вспухшую разбитую губу и отвернулся.

Последний месяц принес мне больше слез, чем вся предыдущая жизнь. В Термонде я никогда не плакала по ночам в подушку, как другие девочки. Не просыпалась с воем, осознав, что ночной кошмар оказался явью. Даже в детстве меня нельзя было назвать плаксой. Зато теперь не могла удержаться от слез.

– Я правда… выгляжу так же мило, как себя чувствую? – Слова Ли едва можно было разобрать. Я попыталась заставить его открыть рот, чтобы пересчитать зубы, но прикосновение к челюсти причинило Лиаму невыносимую боль. Я легконько поцеловала его в подбородок.

– Не стоит, – прошептал он, приоткрыв один глаз. – Если только не хочешь продолжить.

– Ты не должен был на него кидаться.

– Нет должен, – пробормотал он.

– Я его убью, – в ярости прошипела я. – Я убью его.

Лиам сдавленно усмехнулся.

– Ох… В этом вся Руби.

– Я вытащу тебя отсюда. Тебя и Толстяка. Поговорю с Клэнси и…

– Нет, – оборвал он. – Прекрати, это только ухудшит дело.

– Разве может быть еще хуже? – спросила я. – Мне удалось разрушить твою жизнь. Все испортить.

– Боже. – Лиам помотал головой, на губах появилось подобие улыбки. – Знаешь, когда мы рядом, у меня от счастья частенько перехватывает дыхание. Смотрю на тебя, и сердце сжимается… А в голове остается лишь одна мысль: дотянуться и поцеловать. – Ли прерывисто вздохнул. – Так что даже не заикайся о моем уходе. Без тебя я никуда не пойду.

– Я не могу уйти с тобой, – сказала я. – Не могу подвергать тебя такой опасности.

– Ты не понимаешь…

– Тогда объясни мне, – сказал Лиам. – Руби, назови хоть одну причину, по которой мы не можем быть вместе, и я назову сотню прямо противоположных. Мы можем идти, куда захотим. Я не твои родители. Я не собираюсь тебя бросать или отсылать подальше. Никогда.

– Они меня не бросали. В том, что с ними произошло, виновата я. – Тайна сорвалась с моих губ на едином выдохе. Даже не знаю, кто из нас больше удивился неожиданному признанию.

Лиам погрузился в молчание, ожидая продолжения. Внезапно до меня дошло, что то, чего я боялась больше всего, уже случилось. Теперь я могла потерять Лиама навсегда. Меня охватило жгучее желание успеть поцеловать его прежде, чем все случится. Прежде, чем он начнет бояться меня как огня.

Я положила голову на соседнюю подушку и шепотом, поскольку не отваживалась говорить громче, поведала о том, что произошло вечером накануне моего десятого дня рождения. О шоколадных блинчиках и гараже, в котором меня заперли, словно дикое животное. А потом я рассказала про Сэм. Про то, как была вторым Толстяком до тех пор, пока не превратилась в ничто. Исчезла, будто меня никогда и не было.

Когда я закончила рассказ, в горле разыгрался пожар. Лиам повернулся лицом ко мне. Мы даже дышали синхронно.

– Никогда, – после недолгой паузы произнес он. – Никогда, никогда, никогда. Я никогда тебя не забуду.

– У тебя не останется выбора, – заметила я. – Клэнси сказал, у меня не получится контролировать свою силу.

– Знаешь, я думаю, он больной на голову, – сказал Лиам. – То, что я видел в лесу, когда ты…

– Когда я тебя поцеловала.

– Точно. Это… это ведь и в самом деле произошло, правда? Этот урод сделал так, чтобы ты не могла пошевелиться. Со мной он проделал то же самое. Словно заморозил.