Темные проемы. Тайные дела

После свадьбы Несте вдруг стало ясно, что из общепринятого правила о мужчинах Кертис не был исключением. Он достаточно ловко осуществил свой план, чтобы сбить ее с толку – в то время, когда она так сильно хотела быть сбитой с толку, – но брак очистил ее разум, разогнал все тучи и выжал из них дождь. Возможно, худшим симптомом было то, что со дня свадьбы Кертис никогда не упоминал об этом. Очевидно, он решил принять ее такой, какая она есть. И поскольку, будучи долгое время замкнутой в себе, она очень хотела перемен и приключений, Неста не могла приветствовать такое решение.

Одной из проблем прежнего отношения Кертиса всегда была его неопределенность. Как часто бывает с мужчинами в трудных и неловких ситуациях, он побуждал ее к действию с настойчивостью, которая, как она теперь видела, указывала на то, что в последнее время эта тема всегда была в центре его мыслей о ней; но он никогда ничего конкретного на сей счет не предлагал. Кертис сыпал общими фразами о том, как важны красота и эстетика во всех аспектах жизни, не раз намекал на пластическую хирургию, но при малейшем протесте Неста снова впадала в отчужденное раздражение, которое принимала за намек на то, что детали (само собой!) должны быть оставлены на ее усмотрение. Пожалуй, это наименьшее, чем она могла ответить, – но почему? Наверное, потому что была женщиной. И потому что любила Кертиса.

Брак, впрочем, сделал для Несты и кое-что хорошее – пробудил в ней романтическую чувственность, ранее подавляемую ежедневной серостью и пылью. Она испытывала некую размытую неудовлетворенность образом жизни, который еще год назад сочла бы желанным – если бы не вычеркнула из мыслей как нечто несбыточное. Страсть Кертиса проявлялась несколько сдержанно, но часто и никогда не пугала ее. Одно лишь то уважение, что он проявлял к ней, было достойно восхищения. Изголодавшейся по любви Несте он предоставил возможность заботиться, помогать ему. И все эти разговоры про ее облик ушли на второй план – и он больше не говорил, что женщина либо прихорашивается, либо и женщиной называться не смеет.

Через восемь или девять месяцев после свадьбы Неста впервые досконально и по-деловому рассмотрела вопрос. Как обычно бывает после долгого периода нерешительности – очевидный ответ, первый серьезный шаг, нашелся сразу же, как только она всерьез стала искать его. Она отправилась в библиотеку клуба своей матери, где бегло прочла рекламные колонки модной «женской» прессы (какой дома у нее самой не водилось – она не хотела, чтобы интерес к ней Кертис понял превратно и заранее огорчился). В одном журнальчике, каком-то новом, под названием «Пламя», она разыскала нужный ей намек. Деликатный, скромный, цивильный, он, в общем-то, не намекал на что-то большее, нежели консультация без обязательств, – но изрядно обнадеживал; было даже как-то странно, что напечатали его в презренном уголке предпоследней страницы. Был там приведен адрес, по которому предлагалось записаться на прием. Номер телефона не был указан, но в таком вопросе Неста и не стала бы полагаться на подобный способ связи.

Ответ на письмо Несты был элегантно отписан на плотной бумаге с алой печатью – изображающей в общих чертах девичий профиль на тонкой шее (прелестное, надо думать, создание, признала Неста, потирая пальцем рельефную поверхность). Адрес указывал на ту часть города, что находилась за пределами ее скудных знаний о нем. Встреча назначалась на этот же день – никаких подтверждений не требуется, говорилось в послании. Видимо, сомнений в том, что Неста вообще появится, у тех, кто его отправил, не было. Она положила письмо в сумочку – и заказала такси.

Ее ждал долгий, довольно-таки разочаровывающий путь. Поначалу за окнами тут и там мелькали дома с высокими террасами – каждый явно под одну-единственную семью, и все с печатью незанятости, будто никто в них так и не поселился. Потом улица обеднела – и показались жилища более простые, под стать неприхотливым старикам и людям, напрочь разочаровавшимся в жизни. Дети, играющие прямо на тротуаре, указывали как на все еще теплящуюся здесь жизнь, так и на продолжающийся социальный упадок той улицы.

Дом, который искала Неста, находился в середине улицы. Дверной молоток и клапан почтового ящика были отполированы, а кружевные занавески на окнах – недешевы и чисты, но общий эффект от всего этого оставался таким безрадостным, что Неста, едва выйдя из такси, тут же решила повернуть назад.

Она на мгновение заколебалась, пытаясь придумать объяснение.

– Вам не нравится это местечко, да? – окликнул ее водитель.

Неста повернулась к нему.

– Не нравится, – произнесла она, глядя на него предельно серьезно.

Казалось, это все, что было нужно.

– Давайте ко мне. Уж я вас быстро домой докачу.

Неста кивнула.

Но момент уже был упущен. Входная дверь дома отворилась, и по короткой дорожке к ней навстречу прошла женщина – а Неста все же не обладала той безжалостностью, что могла бы позволить ей действовать в соответствии со своим порывом и убежать.

– Это вы мне писали? – спросила она.