"Темные пути"

— Не в том дело! — рявкнул клад. — Не в том. Он человек, не нежить, но только не такой, как ты, к примеру. Он живой, да не живой. Души в нем нет, сгнила она, как старая колода в лесу. Или и не водилось ее в нем никогда. Но все одно — он не колдун, не ведьмак, этих я ни с кем не спутаю. Вещи во мне старые, много видели, много знают, и я через них. И вот что я тебе скажу, парень: ты его стерегись, а лучше — сторонись. Он тебе улыбаться станет, а за спиной кистень сожмет. И как ты зазеваешься, так им тебя в висок и шарахнет.

— Это мне и без тебя известно, — сообщил кладу я и повторил: — Нет души. Любопытно. Ладно, ты свою часть договора выполнил, теперь моя очередь.

— Ну, может, оно и к лучшему. Столь лет тут лежу, пора и честь знать.

— Кстати, мне вон тот сказал, что ты специально наверх выходишь с утра, так тебе все надоело. Это правда?

— Лжа, — заявил клад. — Просто лишний я тут, что ни день, мне покоя нет, только наверху и передохнешь от зудежа тех, кто внизу, под корнями дуба, обитает. Это место древнее, недоброе, через него Вий некогда из Пекельного царства в Явь хаживал. В плечах он сильно широк был, вот и протоптал такую дорожку. Сколь веков прошло, а землица рану ту зарастить не может до сих пор, вот сколь в нем злобы да ярости гуляло. И ты, Хранитель, тут не задерживайся, темноты не жди, добра из того не выйдет.

Настолько буднично он это все сказал, что меня вдруг мороз по коже продрал. Не врет, все так и есть. Вывод — надо отсюда валить, пока солнце в небе стоит. Знаю я, как это случается — вроде только-только полдень миновал, не успеешь обернуться, а уже Луна на небо лезет.

Но каков Шлюндт, а? Нет, сослужу Полозу службу — и на километр после того его к себе не подпущу.

Замка на сундучке не оказалось, зато имелись два длинных штыря, продетых в продолговатые разъемы, они и не давали крышке открыться. Я было хотел по ним постучать рукоятью ножа, который, разумеется, прихватил с собой, но не понадобилось — они проржавели насквозь и осыпались трухой при первой же попытке их пошевелить.

— Пора, — бубнил клад. — И правда пора. Прощевай, Хранитель. Зла на тебя не держу, не сомневайся. Я службу честно нес, а что под конец оплошал — все ж таки не моя вина, верно?

— Все так, приятель. — Я откинул крышку, под которой тускло блеснуло золото и камни. — Тебе себя упрекнуть не в чем, иди с миром. Прощай!

— И ты прощай, — отозвался клад.

Я опустил ладонь на груду драгоценностей и вздрогнул, когда передо мной побежали картины давнего прошлого. Господи, чего только мне в этот раз не показали!

Бояре в длиннополых шубах с соболиными воротниками, которые пересыпают золото из маленьких мешков в большие.

Богато наряженные женщины разного возраста, примеряющие перстни, серьги и ожерелья. Что примечательно — все как одна с мощными бедрами, щекастые, плечистые и сильно полногрудые. Я читал о том, что раньше стандарты красоты отличались от нынешних, но не подозревал, что настолько. Сдается мне, хрестоматийные картинки к русским сказкам с их стройными красавицами-царевнами здорово недостоверны. Одежды — да, совпали. А все остальное, вроде осиных талий и хрупкого телосложения, — нет. С другой стороны, на то художники и есть художники, чтобы приукрашать действительность.

Какие-то мужчины в кольчугах откуда-то куда-то везут большие сундуки, закрытые на висячие замки. Может, грабители, может, сотрудники тогдашнего казначейства.

Ладьи с белыми парусами, плывущие по широким рекам.

А после — кровь. Много крови. И крепко сбитый усач с саблей в руке, что-то весело орущий своим людям, которые рубят в капусту служивых в красных кафтанах.

И наконец он же с окровавленной тряпкой на голове в тени знакомого мне дуба роет землю кинжалом. Как видно, прячет тот клад, что сейчас обретет свободу.

— Проща-а-а-а-а… — бас превратился в тенор, а после растаял в небе, которое я не мог разглядеть при всем желании — очень уж густая листва у дуба была.

Все. Ушел. Еще один клад покинул земную юдоль. И снова мне подумалось о том, что как-то слишком лихо я начал ими разбрасываться. Хреновый я Хранитель, прямо скажем.

Тем более что этот сундучок, пожалуй, что все предыдущие мои находки переплюнет. Вон сколько в нем разных украшений, и все золотые да с камушками. Монет тоже много, но цацек побольше все же будет.

Я поковырялся в содержимом сундучка, не обращая внимания на жестикуляцию Шлюндта, и наткнулся на совсем уж странную вещицу, не похожую на все остальные. Речь шла о небольшой золотой плоской фигурке размером с пол-ладони, изображавшей… Да фиг знает, что она изображала. Какое-то странное существо, которое вот так просто не классифицируешь. То ли бык, то ли единорог, то ли еще какая-то неведомая зверушка. Здесь тебе и мех, и грива, и длинный рог на носу, и шип на лбу — все сразу. Кстати, нечто подобное я видел на выставке находок в скифских курганах, только там не золото было, а большей частью бронза. Я повертел фигурку в руках и не заметил, как уколол палец то ли о рог, то ли о шип — поди пойми. И то и другое острое.