Темные Пути

— Так ты объясни! — я тоже начал горячиться. — Думаешь, мне легко приспособиться к вашим обычаям? У нас в городе никому бы и в голову не пришло разговаривать с самкой. Конечно же, ты совсем не похожа на них, но мне-то от этого ничуть не легче. Да я бы с нахтами объяснился проще, чем с тобой.

— Вот и милуйся со своими нахтами!

Солнце ещё ярче заиграло на лице Шаи. Я протянул руку, чтобы смахнуть её слёзы, провёл ладонью по щеке. Мокрая.

Неожиданно руки смазлицы оказались у меня на шее, а лицо приблизились вплотную. Я стоял, как древняя статуя на площади Магистрата, боясь что-нибудь опять сделать неправильно. Чувствовал, что дальше произойдёт что-то странное, но всё равно оказался застигнут врасплох. Шая вдруг впилась губами в мои губы, словно собиралась, как высосаль, выпить мою жизнь.

Не могу сказать, что это слишком приятно, но я решил терпеть в надежде на продолжение. И подумал, что ничего страшного не случится, если я проведу рукой по её руке. По волосам. По спине.

Её рука тоже не лежала без дела, спускаясь по моей груди и животу всё ниже, пока не встретила на пути преграду. Плот покачнулся под ногами. Или это в голове у меня покачнулось. Вдруг показалось, что я снова лежу в беспамятстве в становище нахтов, и вот сейчас, прямо сейчас повторится то волшебное видение.

Но смазлица вдруг отшатнулась и вскрикнула так же, как на болоте, когда мы отбивались от нахтов:

— Сзади, Луфф!

За время походов я привык не переспрашивать, и ещё не закончив разворот, был готов к бою.

Нет, на атаку нахтов это не было похоже. На краю плота лежала большая и неуклюжая ластоногая тварь и круглыми чёрными глазами бессмысленно пялилась на нас. На плоской, гладкой голове вместо носа торчал уродливый шишкообразный нарост, чем-то напомнивший мне знаменитую бородавку юродивого Гнеля. И нарост этот подозрительно вытягивался в мою сторону.

— Пошла прочь, скотина!

Наверное, я перестарался. Ни щупальцев, ни клешней, ни шипов, ни каких-либо других орудий убийства у твари не наблюдалось. Но она испугала Шаю и вообще появилась очень невовремя. Тем не менее, совсем не обязательно было атаковать её моим излюбленным ударом. Хватило бы и лёгкого шлепка. Но рефлексы сработали сами.

Животина успела завизжать так, что я и без порошка почувствовал бы её боль. Потом голова твари беззвучно раскололась пополам, чуть наискось, слева от нароста, и обмякшая туша медленно сползла с плота в воду.

Если бы даже мои спутники и не проснулись от вскрика Шаи и вопля зверюги, их бы наверняка разбудил дикий рёв, поднявшийся над тихим предрассветным озером. На берег выскочило десятка два нахтов и, один за другим попрыгав в воду, устремились к нашему плоту.

— Что они там раскричались? — без особого интереса спросил я у проснувшегося Тляка.

Карлюк немного помедлил и неуверенно объяснил:

— Трудно разобрать. Что-то про матку, которую ты убил. Про то, что стая теперь останется без пропитания, и что все мы за это поплатимся.

Ну, убил, так убил. Я сейчас убил бы любого, кто рискнёт помешать мне закончить разговор с Шаей. И даже хорошо, что под руку подвернулись эти нахты. Не могу обещать, что они пожалеют о своём поступке, потому что жалеть будет некому.

— Тляк, отсыпь-ка мне двойную дозу!

Глава 16 Плохие новости

Бо

— Плохие новости, Бо! — без предисловий начал дремухинский староста, как только отдышался, спустившись с богатырской спины крупного свина.

— Что-нибудь с Кутом? — тут же всполошился глыбарь.

Теперь, когда прошли все возможные сроки возвращения отряда, он непрерывно думал о сыне. И понятное дело, с каждым днём мысли эти становились всё более мрачными.

— Нет, про твоего пока ничего не слышно, — успокоил его старый Хрод.

Попытался успокоить. Хотя и понимал, что бесполезно. Старый урд сам когда-то вот так же ждал возвращения старшего сына из нахтовских болот. Ждал, но не дождался. А второй по молодости не поделил что-то с веркуверским патрулём. То ли охотился в неположенном месте, то ли просто не спешил назвать своё имя и место проживания. Но увели его злыдни с собой — и всё, одна память осталась.

Оттого и согласился Хрод участвовать в мятеже, что терять ему уже нечего. И односельчан своих убедил, что надеяться тоже не на что. Скоро всех со свету сживут, ненасытные…

Старик-урд тяжело вздохнул и почесал поросший реденькой щетиной подбородок.

— Ладно, не томи, рассказывай! — поторопил его Бо.

— Да тут не рассказывать, тут видеть нужно, — проворчал Хрод. — Верстах в трёх от Заливиц нашли мужики в придорожных кустах двух веркуверов.

— Мёртвых?

— Да уж мертвее некуда! От такого и Гур Бессмертный не выжил бы.

Хрод оживился и прямо на себе (в его-то годы можно уже начихать на суеверия) стал показывать.

— У одного вся грудь изорвана вот так и этак, и лица от кровавых ран не разглядишь. А второму руки и ноги переломали, а шею — так словно бы и несколько раз сворачивали. Уж на что я к таким делам привычный, и то меня чуть прямо на трупы не прочистило.

— Кто ж их так?

— А я знаю? На зверя не похоже. А наши тем более на такое зверство не способны.