Темные сказки Лайкарры (СИ)

   - Нет, Исса. Я должна остаться, - спокойно произнесла травница. - Это моя плата Богине. Пришло время...

   - О чем ты?

   - Я должна тебе кое-что рассказать, - вдруг решилась Марина. Крепко прижав девочку к себе, она заговорила. - Я не твоя настоящая мать.

   - Что...

   - Только не перебивай, - оборвала она начавшую было вырываться девочку. - У меня родился мертвый ребенок. И я попросила богиню дать мне еще один шанс... В ту же ночь какой-то мужчина пришел в мой дом и принес с собой крошечную новорожденную девочку. Тебя. Он был изранен, на него охотились, как на зверя, и он оставил тебя мне, чтобы ты выжила. Он очень любил тебя...

   - Я не верю тебе! - отчаянно закричала Исса.

   - Но это правда, - спокойно отозвалась женщина. - Не знаю, кем был твой отец, но он сказал, что твоя мать, твоя настоящая мать, принадлежит к народу сидхэ.

   Девочка упрямо мотнула головой, отбрасывая падающую на глаза смоляную челку, и жестко, не по-детски упрямо заявила:

   - Ты моя мама. Другой мне не надо.

   - Я воспитала тебя, но где-то есть другая... Пообещай мне одну вещь...

   - Какую?

   - Никогда не ищи ее. Никогда, ты поняла? - Марина требовательно посмотрела на дочь. Это действительно было важно. Ее дочь не должна стать чудовищем, только не она.

   - Да, мама, - девочка уловила ее беспокойство и подчинилась. Травница облегченно вздохнула.

   - Теперь уходи. Найди своего отца, девочка, если только он жив, - она порывисто обняла девочку, на миг закрыв глаза, а затем оттолкнула ее. - Иди! И да, запомни, твое настоящее имя - Айшэ.

   - Я не уйду! - тонкие детские пальцы судорожно вцепились в лямку дорожной сумы. Упрямство в душе девочки боролось с инстинктом, требовавшим уходить как можно скорее и как можно дальше. Растерянная, маленькая и беспомощная, он заплакала.

   - Ты должна! На все воля Богини, дочка. Мне пришло время платить по счетам, тебе же - нет. Уходи, - если бы мать кричала, то Исса бы не ушла, забилась бы в угол испуганным зверенышем, но осталась. Но женщина говорила спокойно и тихо, констатируя факты, а не убеждая. И девочка послушалась.

   Марина вытолкала дочку через заднюю дверь, подтолкнула в сторону леса. Плачущий ребенок, постоянно озираясь, побежал к деревьям и только тогда травница едва слышно прошептала:

   - Да не оставит тебя Риэн, девочка моя.

   *****

   Исса плакала, свернувшись клубочком в корнях огромного старого дуба. Привычный мир маленького ребенка раскололся в одночасье, осыпался колкими и звонкими кусочками разноцветного стекла, обнажив жутковатую реальность. Мир рухнул. Она осталась.

   Ей было уже почти одиннадцать, хоть она и выглядела младше. Она все еще смотрела на мир огромными, широко распахнутыми глазами ребенка лет шести. И только изредка в глубине антрацитовых зрачков мелькало что-то иное, словно сонно приподнимал голову спящий хищник. И именно он, этот странный не то инстинкт, не то голос ее порченой крови нашептывал ей: "Беги, скорее беги отсюда. Еще есть время..." Вот только она не слушала. Стискивала маленькие кулачки, мотала головой и плакала, но оставалась, не находя в себе силы уйти от родного села.

   Чем-то куда более глубоким, чем разум, она понимала, что все то, что рассказала ей мать - чистая правда. И что где-то далеко, возможно, еще бьется сердце того, кто когда-то сначала дал, а потом и спас ее жизнь. Но сейчас это не имело ни малейшего значения. Сейчас где-то там, в оставленном поселке, - она очень четко знала это, хоть и не могла бы объяснить, откуда, - убивали ту, кого она всю жизнь считала матерью. Ту, что вырастила, воспитала, ту, что согревала своей любовью. И даже если не она, а какая-то безвестная сидхийка, дала ей жизнь, то разве это имеет хоть малейшее значение?

   Девочка встала, решительным жестом утерла с лица слезы. Она твердо знала, что не оставит маму в беде.

3

   Максимилиан привычным, до автоматизма отработанным движением взвел тетиву арбалета. Короткий тяжелый болт уютно скользнул в лонце, тугая тетива едва ощутимо завибрировала под пальцами, словно прося отпустить ее в короткий, но такой сладостно-смертоносный полет. Макс прищурился, намечая цель. Стоящий чуть справа высоченный детинушка, по всей видимости, местный кузнец, был уж очень подозрителен стрелку - он грозно сжимал кулачищи размером с пивную кружку и недобро косил взглядом на воинов оцепления, но пока молчал. Ему же лучше. Приказ был ясен и прост: при малейших признаках агрессии бить на поражение.

   - Да свершится правосудие во имя Божие, - громкий голос отца Фернана низкой вибрацией прокатился вдоль позвоночника. Человеческая толпа вздрогнула и колыхнулась вперед, словно повинуясь колдовской власти этого голоса. Максимилиан одернул сам себя - не стоило допускать крамолы даже в мыслях. Негоже рыцарю Церкви думать дурное о ее же монахах, даже если и существует некое напряжение в отношениях между ними.