Темные тайны

Зрачки у Трея быстро-быстро засновали из стороны в сторону, будто он следил взглядом за полетом невидимой колибри прямо перед носом. Диондра так же жадно, по-животному, громко втянула в себя порошок и тут же, хохоча, упала на колени. Пара секунд счастливого смеха сменились клокочущим, влажным похохатыванием человека, который не может поверить, что ему крупно повезло. Она кричала и издавала не то кудахтающие, не то лающие звуки, оседая на снег, потом уже на четвереньках продолжала смеяться, пока из нее не вывалились спагетти и плавленый сыр от начосов. Бену показалось, что от рвотной массы пахнет почти съедобно. Спагеттина повисела еще пару секунд, пока Диондра, почувствовав что-то лишнее, не вытащила ее изо рта, – Бен даже представил, как светлый длинный червяк поднимается наверх из пищевода. Она отшвырнула от себя макаронину, продолжая плакать и подвывать, стоя на четвереньках, потом еще раз на нее посмотрела и зарыдала с новой силой – по-детски, громко и безутешно, наморщив лицо, – так плачут его сестры, когда ударятся или поранятся. Будто наступил конец света.

– Диондра, что с тобой, моя де… – начал он.

Она дернулась, ее снова вырвало – прямо к ногам Бена. Он шагнул в сторону и смотрел, как она всхлипывает, по-преж-нему стоя на четвереньках.

– Папа меня убье-о-о-т! – выла она, у корней волос выступил пот. Она скривилась, гневно оглядывая свой живот. – Убьет!

Трей не отрываясь глядел на Бена, полностью выключив Диондру из поля зрения, и сделал знак рукой, давая понять, что и ему пора принять зелье. Бен понюхал – от пакетика пахло старыми школьными ластиками и содой, которую добавляют в выпечку.

– Что это – типа кокаина?

– Подзарядка для мозгов. Вдыхай!

– Блин, мне и без этой дряни хреново. Куда еще! Я жрать хочу!

– Чтобы кое-что сделать, без него не обойтись. Давай!

Диондра теперь хихикала, но даже под бежевой пудрой было видно, как она побледнела. С розовой струйкой к ногам Бена плыла крошка от начоса. Он отошел в сторонку, повернулся спиной к Трею и Диондре и лицом к наблюдавшим за ним коровам и тоже высыпал в ладонь содержимое пакетика. Ветер начал сдувать порошок, и когда осталась только четвертая часть, он так же громко втянул его в себя, все равно какую-то долю оставив на ладони.

И правильно сделал, потому что порошок ударил в нос резче и больнее хлорки, отчего сосуды в голове обожгло и они заскрипели, как ветки на деревьях. Казалось, вся кровь в организме превратилась в горячее жидкое олово, начали ныть даже косточки запястий. Кишки задвигались, как просыпающаяся по весне змея, и на секунду ему показалось, что он наложит в штаны. Он сделал большой глоток пива и кулем повалился на землю, из раны на голове, пульсируя, снова полилась кровь, заливая лицо. И вдруг он почувствовал, что способен бежать со скоростью восемьдесят миль в час и что это непременно нужно сделать, потому что если он так и останется здесь лежать, грудь разорвется и оттуда выскочит демон, стряхнет с крыльев его кровь, на долю секунды задумается о том, что придется торчать в этом мире, – и взмоет в небо, чтобы потом вернуться в ад. Срочно нужно ружье, чтобы разом покончить и с собой, и с этим кошмаром, но только он об этом подумал, как внутри лопнул и, остужая вены, растекся огромный пузырь облегчения. Оказывается, он не дышал. Он глубоко вздохнул и почувствовал себя невероятно хорошо. Как же классно, что можно дышать, – это самое главное. Он чувствовал, что растет вверх, раздается вширь, становится могущественным – с ним бесполезно спорить, потому что он всегда и во всем прав. Он непререкаем. Потому как, что бы он ни сделал, все правильно. Именно так и никак иначе. Можно запросто выстроить в ряд всю эту прорву вариантов и решений, которые он должен принять, и сбивать их из ружья, как в тире. И выиграть главный приз. Самый-самый главный. Слава Бену! Ура победителю! Мир рукоплещет и носит его на руках.

– Что это за хреновина? – спросил он. Голос звучал уверенно и твердо – так открывается толстая тяжелая дверь с отличной пружиной.

Трей ничего не ответил, потому что снова смотрел на Диондру – она силилась встать на ноги, пальцы у нее покраснели от холода. Кажется, Трей и сам не заметил, какую презрительную усмешку у него вызвал ее вид. Он порылся в кузове и повернулся уже с топором в руках – лезвие голубело, как снег вокруг, – и протянул топор Бену лезвием вперед. Бен начал отнекиваться, держа руки по швам: «Нетнетнет, не заставляй меня его брать», как маленький, которого попросили подержать плачущего новорожденного.

– Бери, говорю.

Бен обхватил обеими руками рукоятку. На лезвии были ржавые пятна.

– Это кровь?

Трей бросил на него ленивый взгляд откуда-то сбоку и даже не потрудился ответить.

– Ой, я хочу топор! – взвизгнула Диондра и прыгнула в сторону грузовика, а Бен подумал, уж не дурачат ли они его, как обычно.

– Топор для тебя тяжеловат. Возьми охотничий нож.

Диондра нетвердо держалась на ногах, то подаваясь вперед, то отступая назад, и меховая опушка на капюшоне куртки прыгала вверх и вниз.