Темные тени нехорошей квартиры

В комнате наконец стало светло. Виолетта встала, шатаясь, побрела в ванную. Она не помнила, что случилось после того, как Петя на нее рассердился. Действительно, у нее не убрано. Она иногда пытается убрать, но вместо этого начинает судорожно что-то искать: письма, фотографии, документы – то, что доказало бы, что ее жизнь была, а не приснилось. Она ничего не находит, но остается беспорядок… Петя, конечно, прав. У него столько дел, а он должен за ней убирать. Когда он сердится… После этого Виолетта ничего не помнит. Просто стонет и скулит безнадежно от боли, не думая о том, откуда она взялась. У нее нет старческого слабоумия. Она отдает себе отчет во многом. Но ее участь столь ужасна, что подсознание начинает ей помогать. То, что за пределом ужаса, она не помнит. Раз Петя приходит, значит, он о ней беспокоится. Это все, что она может вынести, только такую мысль.

В ванной не зажегся свет. Но она была достаточно большой, и свет шел из коридора. Виолетта увидела в огромном зеркале себя – в окровавленной ночной рубашке, с лицом в кровоподтеках, даже на тонких, дрожащих ногах была кровь. Что это? Она, наверное, падала во сне. Но она не спала. Стоп! – сказало подсознание. И Виолетта открыла кран с горячей водой. Воды не было. Холодной тоже. Что делать? Она не может оставаться в таком виде. Должен прийти Петя. Виолетта прошла на кухню. Боже, какое облегчение. Там стоят бутылки с водой. Она принесла их в ванную, разделась и, стараясь беречь каждую каплю, как смогла, помылась. Грязную рубашку бросила в бак. Прошла в гардеробную, в отделении, где лежали всегда сотни ночных сорочек, ничего не нашла. Господи, они все в баке для грязного белья. Они кончились! А ей нечем постирать. Она судорожно стала шарить по другим полкам. Вот! Это комбинация из тончайшего шелкового кружева ручного плетения, она больше похожа на вечернее платье. Виолетта скользнула в нее и сразу успокоилась. Но почувствовала страшную жажду. На этот раз почти бежала в кухню… Однако воды на столе не было. В кране – тоже. Что она натворила! Ей нужно было мыться в тазу, а потом выпить эту воду. Жажда стала совсем нестерпимой. Она легла в прихожей на тряпки, сжалась в комок и стала судорожно думать, как ей умереть. Но это оказалось сложно… Виолетта вдруг сообразила. Она вошла в туалет. Да, в бачке есть вода! Она набирала ладонями оттуда и пила. Ей стало легче. Она даже вернулась в кухню, съела один рассыпчатый хлебец, потом обнаружила яблоки. Эта находка сделала ее почти счастливой. Она отрезала маленьким ножиком по кусочку, и ей казалось, что эти кусочки просто таяли у нее во рту от ее горячего восторга. Она благодарила сына. Теперь нужно вернуться в постель и поспать. Она так не уставала никогда в жизни.

Она легла на свою роскошную кровать, укрылась пуховым одеялом, сразу поплыла на теплой волне. Сны или воспоминания были четкими и яркими. Она скакала по крутой горной тропе на сильном, необъезженном жеребце. Она и сейчас помнит вкусный запах его пота. Она плавала в море, в океане, в разных бассейнах, и везде рядом были мускулистые мужчины. Она сидела за рабочим столом и подписывала документы на миллионы долларов, они уйдут, эти деньги, чтобы тут же вернуться, только с прибылью. Запах денежных купюр она тоже очень хорошо помнит. Он волновал ее всегда не меньше, чем запах распаленного страстью мужчины или летящего скакуна.

А потом, уже в глубоком сне, она почувствовала тянущую боль в низу живота. Она рожает!

– Быстро! – кричит она. – Вера, ко мне!

В комнату влетает девушка с полотенцами.

– Сейчас, Виолетта Антоновна. – Я все сделаю. Ой, он идет! Тужьтесь! Надо же: какой крепыш, просто вылетел, я едва поймала. Сейчас, потерпите. Его обмою, потом к вам вернусь.

– Убей его, Вера, – сказала, немного задыхаясь от усилий, но вполне спокойно Виолетта. – Задуши, утопи, но чтобы его не было. Потом выбросишь труп где-нибудь в лесу, подальше от нашего поселка. И чтобы никто не узнал, поняла? Если кто-то узнает, особенно Петя, я сделаю так, что тебя убьют.