Темные тропы

На негнущихся ногах, как Бродяги, стражи вместе со мной наваливаются на засов, поднимаем его, отворяем ворота, запускаем наших, закрываем ворота, бросаем балку засова в пазы. Снимаю излучение. И паники, и подчинения. И почти тут же – удар в ворота. С такой силой, что толстенные доски ворот и балка засова затрещали.

– Фух! – выдохнул я.

А так всё хорошо начиналось! Радостные вести, новые сапоги. И – море крови! А день только начался.

И могут эти реки кровавые пополниться. Хозяева дома и их прислуга торопятся напасть на нас, вломившихся на их территорию. И наши – уже в горячке боя.

– Стоять, сукины дети! – реву я, так резко дергая Сируса за воротник, что сдёргиваю его с коня – сразу на землю и на задницу. – Стоять! Всем!

Не понимают. Хозяева дома выстраивают импровизированный строй, чтобы размазать нас по воротам. Прыгаю через двор, прямо над их головами. К старой телеге, стоящей подбоченившись, без одного колеса. Ткнул в телегу штыком, пнул осыпающийся прах ногой, реву:

– Кто следующий?

Не скажу, чтобы прямо испугались, но остановить их получилось.

– Мы к вам не как воры вломились! – реву я Умником. – А лишь спасаясь от толпы безумцев! Как только опасность минует, уйдём! Обещаю! Извиняемся за причинённые неудобства и готовы компенсировать вам потери!

Дородный бородач опустил свою секиру. За ним остальные «хозяева двора».

– Мы видели, что происходит, – басит здоровяк, у которого пузо туго обтягивало одежду. – Вы вели себя, как злоумышленники. Но, учитывая происходящее, мне ясна поспешность и резкость ваших действий. Извинения принимаются. Будьте гостями в моём доме! Я – Сварыга, зерноторговец. Веду дела на всём юго-востоке Империи. И никто не смеет сказать, что Сварыга – скверный хозяин!

Кланяюсь, но глазами указываю на остальных моих спутников. Не я тут главный. Просто я – самый суетливый.

Волчонок спешивается, отдаёт окровавленный меч Сирусу, церемонно склоняет голову:

– Князь Оскал, Дом Волка. Это – мои люди. Ещё раз прошу прощения за нашу бесцеремонность, но промедление стоило людских жизней. Благодарю за ваше гостеприимство.

Ну вот! Обошлось. От облегчения у меня даже ноги ослабли. Сел прямо на оглоблю от другой телеги, что оказалась рядом.

Сразу налетели бабы, девки, закудахтали, засуетились. Видно было, что купцу было приятно принимать у себя князя. Даже если приём начался с мечей и топоров. Всё же такие гости не часто жалуют купеческие подворья, хотя – я осмотрелся – двор приличного размера и достаточно опрятен и чист. Насколько может быть чистым живой жилой двор огромного подворья. «Не скверного Хозяина». А купца хотелось с первого взгляда называть именно с заглавной буквы. И его стать, и его глаза, взгляд, обустройство двора, беспрекословность и усердие домочадцев внушали мысль о «крепкой руке».

Меж тем Сварыга решил поразить дорогих гостей гостеприимством – спешно накрывались столы, домашние купца бегали, как кипятком ошпаренные. А чтобы гости не скучали, подали вина, что легло очень в тему на натянутые нервы. «Мои» вино нахваливали. Не знаю, для меня всё, что попадает в рот – одного вкуса. Невкусного. Кроме крови.

Началось застолье. С выпитым вином и поглощаемыми заморскими и диковинными яствами (на которые «мои» накинулись, будто неделю голодали) обстановка становилась всё более непринуждённой. И вот уже молодые люди строят глазки друг другу, молодые хозяйки краснели, смущались. Явно намекая этим на сеновал. При этом ни Волчица, ни Огнянка никак не реагировали на игривые переглядки княжича и огнегривых братьев. Шум ведущихся бесед нарастал. По знаку купца вошли музыканты, начали наигрывать что-то, вызывающее настоящую зубную боль этими своими скрипучими струнными изделиями, погремушками, бубнами и свистульками.

Встаю, кланяюсь хозяину стола, Оскалу и Лиле, что тревожно зыркнула, прервав напихивание Малыша южными диковинками, иду прочь. Наверх, откуда можно было узнать обстановку снаружи, к окну.

Улица пуста. Ни одной живой души. Только раздавленные тела. Некоторые трепыхаются. Но никто не спешит на помощь.

Слышу тяжёлые шаги на лестнице. Мне не надо оборачиваться и даже гадать, так знаю, что это – купец. Деликатно кашляет. Поворачиваюсь, киваю, будто и не здоровались.

– Как мне дозволено обращаться к вам? – поклонившись в ответ, спрашивает купец.

– Это важно? – буркнул я в ответ.

– Не хотел бы оскорбить, ненароком обратившись не по положению. Цепей на вас нет, ни знаков знати, ни наёмника, ни колец, ни мантии мага, но по-простому обращаться язык не поворачивается, – смиренно поясняет купец. – У меня глаз на людей намётан, и я вижу бывалого и опытного человека, бойца и сильного мага. Если не затрону ничьей тайны.

– Обращайся, как хочешь, не обижусь. Называй хоть пирогом, только в печь не запихивай, – ворчу я, – я не знать, оскорбление не нанесёшь. Можно сказать, что я – наёмник.

– А как имя? – уже свободнее спрашивает купец.

– Морозом кличут, – буркнул я, отворачиваясь.

– Мороз, тебя не завлекло веселье внизу? – хитро смотря, спросил купец.