Темные удовольствия

— Поговорить, нет, извиниться. Я облажался, крошка.

— Не называй меня так. — Ева скрестила руки на груди и дернула подбородком в мою сторону. — Значит, теперь ты знаешь правду.

Я кивнул, заставляя себя не тянуться к ней. Она не была бы рада, и я этого не заслуживал, но это не мешало мне хотеть.

— Мой отец начал бракоразводный процесс. Скоро Колетт исчезнет из моей жизни… благодаря тебе.

Ева смотрела на меня, и я не мог сдержать любовь, переполняющую мое сердце.

— Спасибо. Я знаю, что погорячился и причинил тебе боль… Я так напортачил, но ты все еще… — Я замолчал и сделал глубокий вдох. Все шло совсем не так, как я хотел, и я не знал, как это изменить.

— Погорячился? Ты не дал мне ничего объяснить. Ты закрылся от меня. Ты отвернулся от меня… и использовал против меня то, в чем я призналась тебе наедине.

— Я знаю. Ты права. Мне нет оправдания.

Она шагнула вперед, в ее глазах блестели слезы.

— Я могла бы простить все это со временем… потому что я догадываюсь, как тебе, должно быть, было больно видеть меня с ней, думать, что я действовала за твоей спиной… Я понимаю это, Беккет.

Она понимает? Конечно, понимает, потому что моя Иви — ангел, а я — чудовище.

— Но потом ты пошел и уволил мою маму, после того как так долго угрожал этим. Прекрасно зная, как это отразится на нас…

— Что? Я не увольнял твою маму, — перебил я.

Ева скрестила руки на груди.

— Ну да. Конечно, так бы ты и сказал.

— Это правда. Я бы никогда этого не сделал. Даже когда я думал, что ненавижу тебя до глубины души за то, что ты игнорировала меня все лето, я бы не пошел на это. Я говорил так только для того, чтобы удержать тебя рядом, заставить тебя потакать мне… чтобы убедиться, что ты будешь со мной.

— Как романтично, — пробормотала Ева, вытирая слезу с глаза.

Я не выдержал и потянулся к ней, но она оттолкнула мои руки.

— Вероятно, это была Колетт. Разозлилась на тебя за то, что ты пошла к моему отцу. Она поняла, что это была ты. К тому же Колетт достаточно искусна в манипуляциях, чтобы понять, что испортить наши отношения — это гораздо лучше, чем просто уволить твою маму.

Она закатила глаза, ее щеки покраснели от гнева и обиды.

— Теперь моя очередь сказать тебе не прикасаться ко мне, Беккет.

— Иви…

Гнев исходил от нее волнами. Я хотел схватить её и унести куда-нибудь, где смог бы заставить её выслушать мои извинения сотню раз, пока она не проявит милосердие. Я хотел встать на колени, умолять и просить. Кольцо все еще лежало в моем кармане. Кольцо Золушки. Должен ли я отдать его ей сейчас? Показать ей, насколько я чертовски серьезен? Все, что я знал, — это то, что я должен было показать ей, что сожалею, загладить свою вину перед ней.

— Нет! Никаких Иви, — она прорвалась сквозь мою панику своим яростным голосом.

— Я никогда не увольнял твою маму… пожалуйста, поверь мне.

Она задумалась над моими словами, а затем злобно усмехнулась.

— А давай я дам тебе шанс объясниться? — Она отступила назад и взялась за дверь. — Точно такой же, как ты дал мне. Счастливой жизни, Андерсон.

И с этими словами она захлопнула дверь у меня перед носом.

30. Ева

Выходные прошли спокойно, я почти все время провела с Лили в доме ее родителей. Было так комфортно погрузиться в старую рутину, и, кроме того, отвлечение помогло мне не пялиться в телефон.

В понедельник я встала пораньше и села на автобус, чтобы успеть зайти в кофейню до начала занятий. В УХХ в это время было тихо. Большинство студентов, живущих в кампусе, вставали в последнюю минуту и спешили на занятия. У меня такой роскоши больше не было.

Я как раз собиралась сделать заказ, когда кто-то заговорил над моей головой.

— Она возьмет ванильный латте на овсяном молоке с дополнительной порцией, а я — американо.

Я не сводила глаз с бариста, игнорируя желание взглянуть на маячащее рядом со мной присутствие.

— Нет, вообще-то, я возьму капучино, и мне все равно, что он хочет. Мы не вместе.

Бариста растерянно переводил взгляд между нами.

— Посыпать капучино шоколадной пудрой?

— Да, она любит шоколад, — снова перебил Беккет.

— Нет, спасибо. Я пытаюсь исключить токсичные вещи из своей жизни.

Теперь парень выглядел испуганным.

— Я не думаю, что шоколадная пудра токсична.

— Для меня — да.

Бариста посчитал мой заказ и протянул терминал. Я шлепнула Беккета по руке, когда он попытался расплатиться.

Я ждала в конце стойки, наблюдая за приготовлением кофе с таким напряжением, что бариста заметно занервничал, но я не могла позволить себе повернуться и посмотреть через плечо на придурка ростом метр девяносто, прислонившегося к стене. Его взгляд прожигал дыру в моем затылке, вызывая во мне жар. Это был гнев. Точно гнев.

— Миссис Андерсон?

Миссис Андерсон? Кто это, черт возьми? Беккет не сделал ни единого движения, чтобы забрать кофе, и мы были единственными, кто ждал.

— Это твой, крошка, — сказал он, его рот внезапно оказался рядом с моим ухом.

Я подпрыгнула.