Темные удовольствия

Я легко оседлал ее бедра и схватил короткую майку. Для вечеринки она переоделась в джинсы с низкой посадкой и топ, открывающий живот. Я всерьез подумывал заставить Еву снять его и надеть что-то другое перед выходом из дома, но не смог из-за присутствия наших друзей.

Теперь я вцепился в подол неприличного топа и разорвал его ровно посередине. Ева уставилась на меня с широко раскрытым ртом.

— Придурок! Поверить не могу, что ты это сделал.

— Поверь, и пока ты живешь здесь, со мной, ты не выйдешь из квартиры ни в одном топе, который выставляет твою чертову грудь напоказ.

На ней был один из тех прозрачных кружевных бюстгальтеров, которые не оставляли места для воображения. Я не мог оторвать глаз от вида ее идеальных сисек, обтянутых вызывающим одеянием.

Она покачала головой.

— Всё было прикрыто.

— Не было. Я уже знал, какой на тебе лифчик, еще до того, как увидел его… В той проклятой вещице не хватало целого куска ткани, — проворчал я, накрывая рукой ее левую грудь, приподнятую для меня лифчиком.

— Ты не должен был смотреть.

— Золушка, когда дело касается тебя, я не могу отвести взгляд… с этого дня.

Я спустил руку к застежке бюстгальтера спереди. Это было идеальное нижнее белье. Я планировал купил ей побольше такого. Красивое, как картинка, и легко снимается. Идеально. Застежка расстегнулась, и ее груди выскочили наружу, как будто жаждали свободы. Соски уже превратились в маленькие твердые комочки, умоляющие поглотить их.

— С этого дня? — повторила Ева. Ее голос стал глубже, в нем появился оттенок невыносимого желания, бушующего между нами. Она не пошевелилась, чтобы спрятать себя от моих глаз. Она хотела, чтобы я ее увидел.

— Да, с этого дня просто считай, что я наблюдаю, крошка. — Затем я наклонился и втянул ее сосок в рот.

Ева напряглась, ее руки потянулись к моим волосам. Я провел языком по соску, обводя его и посасывая, пока ее спина не выгнулась.

— Так приятно? — пробормотал я в ее кожу.

Она кивнула, закусив губу, но этого было недостаточно. Я отпустил грудь с мягким хлопком, оставив ее блестящей и хорошо обсосанной после своих ласк.

— Скажи мне, как это приятно.

— Зачем? — спросила она, в ее затуманенных глазах вспыхнуло раздражение.

Я усмехнулся, наслаждаясь ее борьбой до глубины души. Ничто не сравнится со спорами с моей маленькой Золушкой. Они помогали мне забыть обо всем остальном. Ядовитые воспоминания и тревожные мысли исчезали каждый раз, когда она осыпала меня меткими оскорблениями или подходила ко мне, упрямо выпячивая острый подбородок, словно жаждала вступить в драку.

— Потому что я хочу услышать, как ты признаешь это. Скажи мне, как приятно быть такой мокрой и сходить от желания ко мне… парню, которого ты ненавидишь больше всех на свете.

Я потрогал большим пальцем ее другой сосок. Ева обдумывала мои слова, явно борясь с желанием поспорить, пока не проиграла.

Она закатила глаза и хмыкнула.

— Прекрасно. Мне приятно, когда ты ко мне прикасаешься. Это потрясающе… и я не хочу, чтобы ты останавливался. Так сойдет?

Я подавил смешок.

— Не очень поэтично, но да, сойдет.

Я наклонился и взял в рот второй сосок, заставив ее вскрикнуть, когда провел зубами по твердому краю. Ее руки тянули меня за волосы, пытаясь направить. Я наслаждался каждым признаком ее капитуляции. Ее неохотное вожделение к парню, которого она терпеть не могла, было немного возбуждающим. Она хотела меня вопреки своему здравому смыслу, и от этого я ощущал себя королем.

— Значит, ты не собираешься бросить меня в подвешенном состоянии, как в ту ночь? — с вызовом спросила она.

— Я заключу с тобой сделку. Сегодня мы оба кончим, — предложил я. К черту лишение оргазма. У кого был такой контроль? Мне нужно было кончить, обернув любую часть ее тела вокруг своего члена, и ничто другое не удовлетворило бы меня.

Я отпустил ее грудь и поцеловал живот, перемещаясь по кровати.

— Что ты делаешь? — неуверенно спросила она, осознав мое положение перед ней.

Я расстегнул пуговицу на ее джинсах и потянул вниз молнию. Она наблюдала за мной, затаив дыхание. На ней снова были хлопковые трусики, но на этот раз персикового цвета.

— Приподнимись для меня, — сказал я ей хрипло.

В кои-то веки она подчинилась мне без возражений.

Я стянул джинсы с ее бедер и отбросил в сторону.

Затем положил руки на ее ноги и грубо раздвинул, вынудив ее принять более открытую позу, так чтобы киска оказалась прямо передо мной, скрытая только трусиками.

— Ты кончила самостоятельно в ту ночь? Может быть, в ванной?

— Что, прости? — воскликнула она, разрываясь между обидой и возбуждением.

— Я спросил, осмелилась ли ты трогать мою собственность без разрешения?

— Твою собственность?

— Хммм… — Я очертил круг на передней части ее трусиков. — Поскольку ты в долгу передо мной за то, что испортила мне жизнь, то до тех пор, пока ты живешь здесь, эта пизда — моя. Вообще-то… все это тело — моё.

— Ну да, конечно. Продолжай мечтать, Андерсон… Я никогда не буду твоей, — выдохнула она.

Я просунул палец под край трусиков и провел им по липкой влаге, покрывающей ее складки.