Темные удовольствия

Я перешагнул через разбитое стекло и вернулся в спальню. Уорнер, игрок с желанием умереть, ушел. Я на секунду опустил Еву на кровать и потянулся за одеялом, чтобы укутать ее. Эта чертова пародия на платье едва прикрывала ее соблазнительные формы. Я ни за что не стал бы нести ее в таком виде через дом, полный громких засранцев из братства.

Укутав Еву, я снова поднял ее и направился вниз. Снаружи вокруг Мазерати все еще толпились студенты.

— Двигайтесь, — рявкнул я и осторожно опустил ее на пассажирское сиденье.

* * *

Когда я внес Еву внутрь, в квартире номер семь стояла тишина. Я был рад, что парней не было дома, поскольку не хотел, чтобы кто-то еще видел ее в таком состоянии.

Я усадил ее на диван и стянул с нее кроссовки. Кроссовки с таким платьем. Подобное сочетание должно было выглядеть нелепо, но ей почему-то шло. Она плюхнулась на подушки, как только я отпустил ее.

— Дай мне руку, Ева, — приказал я ей, раздраженный тем, как она вертится.

Она оттолкнула мои пальцы, когда я попытался усадить ее. Во мне вскипело недовольство из-за того, до какого состояния она себя довела. У нее явно не было ни малейшего намерения следовать правилам, которые я установил. В конце концов, она не боялась меня. Я полагал, что это из-за той ночи в аптеке, а может, просто из-за того, что она всегда видела меня таким, какой я есть, несмотря на все мое притворство. Она видела меня и не боялась. Я не знал, как к этому относиться.

Я осмотрел ее на предмет других порезов. Она выглядела чертовски сексуально, неприлично раскинувшись поперек кровати.

Я присел и проверил ее лицо — от высоких скул до пухлых губ. Ева была такой красивой и такой невероятно хрупкой. Тот поганый футболист мог сделать с ней что угодно, и она бы не смогла его остановить. Эта мысль привела меня в ярость. На мгновение в моем мозгу произошло короткое замыкание. Это было слишком близко ко всем вещам, о которых я не позволял себе думать.

Я нашел аптечку в ванной, уверенный, что смогу позаботиться о ее руке. Я много раз латал себе мелкие порезы после игр.

Опустившись перед ней на колени, я осторожно подтолкнул ее, вынуждая откинуться на диван. Она охотно подчинилась, но, когда я коснулся ее ладони, вздрогнула и отстранилась.

— Дай мне свою руку, — приказал я, притягивая ее обратно, прежде чем она успела запротестовать.

Ева прикусила губу, пискнув от боли, когда я начал очищать порезы от стекла на ее ладони.

— Понежнее, — попросила она.

Я вдавил ватный диск с дезинфицирующим средством в порез.

— Не в моем стиле.

Отложив окровавленный ватный диск, я потянулся за антисептической мазью, после чего втер ее в кожу. Ева зашипела и попыталась отдернуть руку.

— Сиди смирно, или я заставлю тебя. — Мой голос был похож на глубокое рычание.

Она усмехнулась, но перестала дергаться.

— И каков был план на сегодняшний вечер?

— Вычеркнуть один номер из карточки бинго. Предполагалось, что будет весело. Тебе этого не понять, — невнятно пробормотала она.

Карточки бинго? О чем она, черт возьми?

— Что ж, завтрашнее похмелье будет очень веселым.

Она посмотрела на меня затуманенными глазами.

— У меня не будет похмелья. От трех коктейлей похмелья не бывает.

— Это из-за трех коктейлей? Я так не думаю.

Не может быть. Конечно, Ева не была большой любительницей алкоголя, но она была молода, с крепкой печенью, и ее уже вырвало. Ей должно было полегчать, но вместо этого она держалась за диван, как за лодку в штормовом море.

— Кто-нибудь еще угощал тебя выпивкой? Как насчет того парня, с которым ты была?

— Я не была ни с каким парнем.

— Блондин.

— Он просто показал мне, где блевать. — Внезапно она хихикнула. — Не ревнуй, Бек. Ты все еще заноза номер один в моей заднице. Ты ненавидишь, когда я называю тебя Беком?

Я покачал головой, не задумываясь.

— Но ты же ненавидишь это прозвище, — заметила она.

Я снова покачал головой.

— Я не ненавижу его. Мне оно нравится, я просто не люблю, когда его использует неправильный человек.

— А я правильный человек? — Спросила она с пьяной прямотой.

Да.

— Я не против, чтобы ты его использовала, — ограничился я словами. Сегодня вечером, пока Ева была без фильтров, необузданная и чертовски красивая, не время было рассказывать о том, что стычки с ней стали лучшей частью моего дня.

Я закончил перевязывать ей порезы и разгладил бинт. Когда я поднял глаза, она наблюдала за мной.

— Тебе не провести меня, — прошептала она.

Я ждал, что она продолжит.

— Ты заботишься обо мне, спасаешь меня… тебе не провести меня. — Ее голос звучал неуверенно.

— Ты спрашиваешь или утверждаешь? — Поинтересовался я.

Она ткнула пальцем мне в лицо.

— Ты ненавидишь меня. Тебе не нравится, что я здесь. Ты хотел бы больше никогда меня не видеть. Ты винишь меня.

Она что-то бессвязно бормотала. Я знал, что завтра она мало что вспомнит, поэтому воспользовался возможностью быть честным, хоть раз в жизни.

— Я не ненавижу тебя, Ева, — пробормотал я. — Даже не пытаюсь.

Казалось, она не слышала меня.

— То, что ты подлатал меня, не означает, что ты хороший парень…