Темные ущелья

Это было похоже на то, когда суровый и раздраженный школьный учитель застигает буйных учеников за подготовкой озорства: Кормчий Анашарал вернулся в его ухо, как будто никогда не исчезал. Рингил издал сдавленный, судорожный звук, нечто среднее между смехом и всхлипом.

– Ты… немного опоздал, Кормчий.

Но он заметил, как встревоженно переглянулись Атальмайр и Рисгиллен. Хватка двенды на его руке немного ослабла…

– О, конечно, – агрессивно произнес Анашарал, и тут до Рингила дошло, что Кормчий говорит не только с ним. Его голос теперь гулким эхом разносился по всему залу, вынуждая двенд вертеть головами, высматривая источник звука. Интонации добродушного существа на самой грани безумия под крышей Финдрича, сводчатой и украшенной витражами, приобрели новый, более глубокий тембр. – Клан Иллрак, верно? Ну, вы не сильно изменились за пять тысяч лет, не так ли?

Последовал резкий обмен репликами между Рисгиллен и призывателем бури, из которого Рингил ничего не понял. Но он увидел в их лицах нечто новое, весьма похожее на страх.

– Все еще пытаетесь заставить людей делать за вас грязную работу, а? Все еще не сумели сами изучить пути, какими следуют простые смертные?

Он увидел, как Атальмайр опустил меч, бросил его снова в ларец. Поднял руки со скрюченными пальцами, чтобы вырезать в воздухе последовательность глифов, понял, что какое бы хрупкое равновесие ни существовало ранее в этом пространстве, теперь оно находится под угрозой…

Хрупкое.

Словно молния ударила ему в лицо, расколов череп над глазом.

– Называете себя Старейшими? – Кормчий все еще разглагольствовал где-то у него над головой, но отдалялся по мере того, как Гил пытался ухватиться за нечто иное, чем бы оно ни было. – Вы больше похожи на Старцев. Просто удивительно. Или нет, может быть, вы просто не очень-то умны, в особенности когда доходит до…

«Несмотря на хорошее мнение мерроигай, я нахожу тебя хрупким, герой. Очень хрупким».

И внезапно память с ревом обрушивается на него. Ее не остановить. Она рывком отодвигает занавес, который он так вдумчиво поместил на ее пути. Высокий кам…

«Нет! Хрупкий!»

Он спотыкается, пробираясь сквозь тесный мрак к пятну серого света, держась за стены ущелья, чтобы не упасть. Позади него – ужас, и нечто ужасное бежит по его венам. Глифы внутри него. Он где-то был, что-то сделал, что-то сделали с ним, что-то настолько интимное и темное, что от одной мысли об этом на коже и в волосах выступает холодный пот…

Высокий каменный ал…

«Полегче, герой, давай не будем об этом вспоминать, ладно?»

Серый свет теперь сильнее: он видит четко очерченные края и узкую щель. Он ускоряет шаг, движется вперед быстрей, чем успевает хвататься за стены: ему надо выбраться, надо выбраться, надо вернуться к Х…

Высокий каменный алтарь где-то…

Хьил, надо вернуться к Хьилу. Стены ущелья раздвигаются по обе стороны, и он снова на открытом воздухе, почти падает, внезапно утратив опору. Только невесть откуда взявшаяся крепкая хватка Хьила удерживает его от падения на землю.

«Гил! – Обездоленный князь кричит на него, как будто из немыслимой дали. – Гил! Что случилось, что с…»

«Я в порядке, я в порядке. – Он все лепечет, силясь превратить слова в истину. – Я в порядке».

Но это не так, он не в порядке, потому что…

«Нет!»

Потому что…

Хрупкий. Теперь он плачет, потому что…

На высоком каменном алтаре, где-то посреди бесконечной пустынной равнины, он лежит, обнаженный до такой степени, о существовании которой даже не подозревал, и безымянная, размытая и извивающаяся фигура склоняется над ним, проникает внутрь, изменяет его своими когтистыми конечностями и холодными, немилосердными инструментами, в то время как на равнине, куда ни кинь взгляд, теснится орда таких же извивающихся фигур с когтистыми лапами, которые лезут друг другу на голову, чтобы подобраться ближе и поглядеть, что происходит, и небо над ним оглушительно вопит, как будто целую вселенную, живую и чувствующую, рвут на части пыточных дел мастера…

Темные ущелья.

Они ведут сюда, все до единого. Здесь они сходят на нет, и он решил следовать по ним до конца. Его сюда не привели насильно; он сам напросился.

Икинри’ска.