Темные ущелья

– Хранилища, которые продержались пять тысяч лет? – В голосе Драконьей Погибели не прозвучало подлинного недоверия, лишь легкое удивление – не более. Он снова откусил кусочек сливы. – Ловкий трюк, если знать, в чем суть. Думаешь, вот это все может существовать за пределами крепости? Или превратится в пыль, если мы попытаемся хоть что-то вынести?

– С какой стати? Нет, разумеется.

– Ну, мало ли. – Он взмахнул рукой. – Заклинания и все такое прочее. В степи говорят, что там, где на Землю упала звезда, можно отыскать лучшее серебро, но надо успеть до восхода солнца, иначе оно превратится в шлак.

– Это просто суеверие, Эг. Сказки. Мои соплеменники были инженерами, а не волшебниками.

– А разница есть?

Поскольку Арчет иногда сама с трудом понимала, в чем эта разница, она пропустила вопрос мимо ушей.

– Ну и как тебе твои комнаты?

– Хорошие. – Эгар выплюнул косточку сливы на ладонь. Тщетно завертелся в поисках места, куда бы ее выкинуть. – Не такие большие. С видом на море. Как думаешь, тут мясо есть? За приличное мясо готов кого-нибудь убить.

– Удивлюсь, если нету. В Ан-Монале с мясом всегда был полный порядок.

Он кивнул на потолок.

– Думаешь, он нас слушает?

– Понятия не имею. Как я уже сказала, это Стратег. Я никогда с такими не встречалась, только читала о них. – Она услышала в собственном голосе отцовские интонации, поняла, что произносит те же самые слова и целые фразы, и некоторые до сих пор понимает лишь отчасти. – Дело в том, что у них есть особенности, которые обусловливают довольно-таки странное поведение. Видишь ли, когда призываешь из Пустоты такое могущественное существо, как Кормчий, надо его как следует связать, чтобы он сосредоточился на том, что нужно тебе. Иначе кто знает, какое занятие он сочтет более интересным, чем забота о тебе. Итак, ты составляешь протоколы, намертво скрепляешь сложную зависимость. Ты делаешь так, что призванное тобой существо нуждается в тебе не меньше, чем ты – в нем. Но со Стратегами все иначе, и по-другому быть не могло. Времени не было. Они – грубая сила и намерение, их призвали в этот мир в спешке исключительно для того, чтобы одолеть двенд. Других соображений не было, как не было и другой цели для них после окончания войны.

Драконья Погибель нахмурился.

– Ты думаешь, они пригодятся в войне против кого-то другого? Я хочу сказать, не против двенд?

Она снова пожала плечами.

– Ты видел, что случилось с Согреном.

– Знаешь, Арчиди, я вдруг подумал: что, если твой отец здесь, в экспедиции, на самом деле занимался вот этим. Я хочу сказать, известно, что мы отправились сюда сжигать плоты Чешуйчатых, пока они не вылупились, но что, если Флараднам планировал потом отыскать это место и заручиться его помощью?

– Это, – внезапно раздался с потолка голос Стратега, – маловероятно.

На этот раз он говорил по-тетаннски – возможно, не желал исключать из беседы маджака. Арчет и Эгар переглянулись.

– Ты слушал нас?

– Нет, но слушаю сейчас.

– Надо же, какое совпадение, – сказал Драконья Погибель, старательно изображая небрежность. Он исподтишка бросил косточку рядом с диваном. – Почему именно сейчас?

– Ты назвал отца кир-Арчет по имени. Я хорошо знал кир-Флараднама Индаманинармала. Он сыграл важную роль в моем призыве из Пустоты, и мы сражались бок о бок, чтобы покончить с владычеством олдрейнов.

– Ну, значит… – Арчет развела руками. – Он и впрямь мог стремиться сюда попасть в пятьдесят втором. Это было бы логично, разве нет?

– Нет. Мы с твоим отцом не были в хороших отношениях к тому моменту, когда изгнали олдрейнов, и уж точно не помирились позже. – Было трудно сказать, изменилось ли что-то в натянуто-дружелюбном тоне Тараланангарста, но Арчет показалось, что она услышала в нем холодок. – Как ни крути, это ведь кир-Флараднам в конце концов искалечил и ослепил меня.

Глава двадцатая

Рингил напрягся в ожидании неизбежного удара.

Увидел склонившееся над ним, обмотанное тканью лицо: над маской – знакомые глаза с морщинами от мальчишеской тревоги в уголках…

«Не может быть!»

Он дернулся в своих путах. Замычал с кляпом во рту.

Нойал Ракан стянул ткань с волевого юного рта и подбородка, наискось провел пальцами по губам, призывая к тишине.

– Я вас сейчас освобожу, мой господин, – прошептал он. – Не шевелитесь.

«Можно подумать, у меня есть гребаный выбор, какой ты глупый, какой ты прекрасный, мой дурак, красавец мой, погоди, вот я выпутаюсь из этих веревок и…»

Ракан уже сунул пальцы под голову Рингилу, изучая узел на затылке. В его левой руке как по волшебству появился нож, и юноша, мягко повернув голову Гила набок и прижав ее, ловко разрезал шелковую тряпку. Рингил попытался вытолкнуть кляп изо рта и ощутил, что вместо языка у него обрубленный кусок двухдюймового каната. Он выкашлял деревянный клин, пока капитан Трона Вековечного снимал разрезанные шелковые путы. Выплюнул его себе на грудь с облегчением, от которого едва не полились слезы из глаз.

– Что ты тут делаешь? – прохрипел он.