Темные века европейской истории. От падения Рима до эпохи Ренессанса

Мятежники подожгли город, и начался большой пожар. В огне погибла церковь Святой Софии, а вместе с ней все жилые дома и общественные здания, расположенные к северу и востоку от нее. Когда пролилась первая кровь, восстание перешло в нечто большее — в воздухе запахло революцией. «Зеленые», бывшие во главе восставших, обратились к своему любимцу, патрицию Ипатию, племяннику Анастасия I. Но Ипатий был сдержанный и осторожный человек. Он не имел ни малейшего желания рисковать головой. Он пришел во дворец и отдал себя в руки Юстиниана, чтобы остаться в стороне. Только когда император, опасавшийся предателей, приказал всем сенаторам разойтись по домам, Ипатий попал в руки своих сторонников. Несчастный мятежник, помимо своей воли, был отнесен на ипподром, посажен на императорский трон и коронован диадемой, поспешно сделанной из золотого ожерелья его супруги.

На следующий день Юстиниан попытался выйти из дворца, чтобы объявить амнистию, но его загнали обратно оскорбительными криками. Пав духом, он собрал придворных и стражу и предложил людям покинуть Константинополь и искать убежище в Азии, как это в свое время сделал Зенон в аналогичных обстоятельствах. Иоанн из Каппадокии и многие другие чиновники советовали ему бежать. Но тут выступила вперед непоколебимая Феодора и спасла своего супруга от гибели. Она сказала: «Сейчас, я думаю, не время рассуждать, пристойно ли женщине проявлять смелость перед мужчинами и выступать перед оробевшими с юношеской отвагой. Тем, у кого дела находятся в величайшей опасности, ничего не остается другого, как только устроить их наилучшим образом. По-моему, бегство, даже если когда-либо и приносило спасение и, возможно, принесет его сейчас, недостойно. Тот, кто появился на свет, не может не умереть, но тому, кто однажды царствовал, быть беглецом невыносимо. Да не лишиться мне этой порфиры, да не дожить до того дня, когда встречные не назовут меня госпожой. Если ты желаешь спасти себя бегством, государь, это нетрудно. У нас много денег, и море рядом, и суда есть. Но смотри, чтобы спасшемуся тебе не пришлось предпочесть смерть спасению. Мне же нравится древнее изречение, что императорская порфира — лучший саван».

Воодушевленный словами супруги, Юстиниан решил еще раз испытать судьбу. Подошло немногочисленное подкрепление. С ним и с утомленными войсками, которые уже выдержали пятидневные уличные бои, Велизарий совершил вылазку из дворца. Мятежники утратили бдительность, поскольку до них дошел ложный слух, что Юстиниан бежал. Толпа собралась на ипподроме, восторженно салютуя своему ставленнику — Ипатию. После безуспешной попытки проникнуть туда по императорской лестнице Велизарий взял штурмом главные боковые ворота и ворвался на ипподром через брешь, возникшую в результате пожара накануне. Застигнутые врасплох зрители в амфитеатре почти не оказали сопротивления. Они хотели бежать, но все выходы были перекрыты. Число жертв исчислялось десятками тысяч. Ипатий и его брат были захвачены живыми и доставлены к Юстиниану, который велел их обезглавить. На следующий день ему поведали о том, что Ипатий, по сути, стал виноватым без всякой вины, и его тело было похоронено с почестями. Бойня на ипподроме успокоила город на целое поколение.

Теперь у Юстиниана не было проблем ни дома, ни на границах, и он обратился к тем амбициозным планам, которые и занимали его все оставшееся время его правления. Он втайне мечтал возродить Римскую империю, вернув под свою власть все западные провинции, занятые тевтонскими королями, которые ни во что не ставили его — императора. Несколькими годами ранее эта мечта показалась бы фантастически самонадеянной, но теперь ситуация изменилась. Юстиниан был, в сравнении со своими предшественниками, молодым и энергичным человеком. В его распоряжении были собственная, отнюдь не пустая казна, сокровища Анастасия, большая и эффективная армия и как минимум один очень способный военачальник. Его трон стоял прочно, восточная граница оставалась безопасной, и ничто не мешало ему начать агрессивную войну.