Темные вершины

– Миряне считают, что гороо очищает от мирской скверны, настраивает сознание на нужный лад, уничтожает дурные мысли, – отвечал Хабанера, неторопливо отмеряя шаги по дорожке. – Вот видите, вдоль всего нашего пути стоят барабаны-хурдэ. Внутри в них записки с мантрами. Таким образом, вращая барабаны, вы как бы возносите Победоносному молитвы, только тысячекратно умноженные и усиленные. Есть в этом обходе и практический смысл…

Он показал на вытянувшиеся неподалеку торговые лавки с разной сувенирной и богослужебной мелочью. Тут были нефритово-голубые диски би, которые кладут на грудь умершего, священные колокольчики, связки монет с мантрами, отгоняющие злые силы и привлекающие богатство, четки, китайские статуэтки Милэ, черепах и трехпалой жабы, монашеские чаши, глиняные лошадки для успеха в учебе и карьере, буддийские иконы на ткани танки, верблюжьи одеяла для паломников, островерхие белые калмыцкие шапки, теплые угги и даже почему-то изображения Конфуция, непонятно как попавшего в буддийский стан конкурентов. Среди всего этого дешевого великолепия на стене сиротливо висело мокрое, оборванное объявление: «Сдается в аренду монгольская войлочная юрта…»

Чубакка, забежавший вперед, уже хищно приглядывался к замысловатой, покрытой патиной статуэтке Майтрейи – судя по всему, старинной, антикварной.

– Монахи, – продолжал тем временем Хабанера, – справедливо полагают, что совсем неплохо будет, если публика купит что-то на территории монастыря. В конце концов, это дополнительный источник дохода для общины.

– Значит, Будда не возражает против торговли в храме? – улыбнулся Буш.

– Будда – чрезвычайно широко мыслящий человек, если вообще можно говорить так о Будде, – заметил Хабанера. – Но вообще говоря, это неважно. Главный здесь, как мы помним, – не давно почивший господин Шакьямуни, а конкретный и вечно живой хамбо-лама Итигэлов.

Буш кивнул понимающе. Проходя мимо рядов, он тоже, как и Чубакка, присмотрел себе очаровательный маленький чайничек из прозрачного зеленого нефрита. Он хотел бы взять его на память, но что-то не видел рядом продавца. И вообще, как уже говорилось, людей вокруг почти не было, если не считать небольшого количества лам и послушников-хувараков, которые сновали туда и сюда по каким-то своим надобностям.

– А сегодня что – выходной в монастыре? – спросил Буш.

– Почему вы решили? – удивился Хабанера.

– Да вот, ни верующих не вижу, ни торговцев. Одни монахи.

– А зачем вам, высочайший, нужны какие-то там дурацкие верующие, не говоря уже о вонючих торговцах? – ввязался в разговор Мышастый.

Базилевс только плечами пожал.

– Ну вот я бы, скажем, купил бы тут чего-нибудь, – сказал он с легким неудовольствием.

– Что, например?

Буш указал пальцем на нефритовый чайник. Мышастый тут же взял чайник и решительно протянул его базилевсу.

– Он ваш. Считайте этот сувенир подарком от Будды.

Буш помялся немного, но чайник все-таки взял. На улице было сыро и холодно, заметно ниже нуля, поэтому он ждал холодного каменного ощущения в пальцах. Однако чайник был теплым, словно недавно его сняли с огня…

Шагом не слишком быстрым, но решительным миновали они маленький деревянный Майдарин-сумэ, возведенный в честь будды грядущего Майтрейи, затем прошли красного кирпича тантрический храм Жуд-дуган, с двумя золотыми львами у входа, которым, похоже, снились страшные и сладкие сны. Проскочили гостиницу и на миг задержались у желтенькой с зеленой крышей и наличниками резиденции хамбо-ламы, но не того, который Брахман, а нынешнего начальника монастыря. Подивившись, как похожа резиденция на пряничную русскую избушку, бросили беглый взгляд на белые ступы-субурганы и перешли прямо к дворцу хамбо-ламы Даши-Доржо Итигэлова. Здесь они и остановились, с легким ужасом и благоговением взирая на высокий красный терем.

– Пришли, – сказал Мышастый дрогнувшим голосом. Кажется, начал волноваться даже железный триумвир.

Буш немного удивился, что обход-гороо остался незаконченным.

– Наша цель, высочайший, – хамбо-лама Итигэлов, – объяснил Хабанера, – остальное, если захотите, можем посмотреть потом… Если потом, конечно, настанет.

Последнюю фразу он произнес совсем тихо, но Буш услышал, посмотрел на него вопросительно.

– Вы же не думали, потентат, что разговор с абсолютом – дело простое и безопасное? – наклонившись сзади к его уху, прошептал Мышастый, и Буш вздрогнул.

Прежде чем войти во дворец, они все четверо по очереди выполнили положенные простирания. Пока Буш глядел, как неуклюже простирается на деревянном помосте Мышастый, пребывавший, очевидно, в неважной физической форме, в голову ему пришла внезапная мысль.

– Я вот о чем подумал, – тихо сказал он Хабанере. – Ведь мир, судя по всему, висит буквально на волоске. Что будет, если какой-нибудь ненормальный проберется во дворец и, ну скажем, ударит хамбо-ламу по голове дубиной? Наш мир погибнет?

– Нет, – так же, шепотом, отвечал ему Хабанера. – Во-первых, лама сидит в специальном стеклянном саркофаге. Во-вторых, его там на самом деле нет. Это только его проекция в наш мир.

– А где же сам лама?