Темные ветры империи

Дальнейшее не так интересно. Из-под капота пар, машина застряла между деревьев, нападавшие скрылись — вскоре тот фургончик, уже пустой, нашли на обочине. Приезжают полицейские и что же видят? Прокурорша в образе фурии на чем свет стоит поносит своего водителя, при этом пытаясь ударить его дамской сумочкой. И таки попадает ею… по уху одному из полицменов, отчего тот здесь же падает под гогот своих товарищей. Просто истины ради добавлю, что меня она тоже припечатала, только я успел прикрыться, за что и получил по локтю. Больно, я вам скажу!

Это, к слову, о напарниках. С тех пор пистолет я ношу на груди и других заставляю делать то же.

К тому моменту, как мы преодолели зону ответственности последнего на нашем пути КПП, я убедился, что в своем новом напарнике не ошибся. Для его возраста он был уверенным профессионалом и при этом хорошим товарищем и надежным человеком, которого не страшно иметь за спиной. Не страшно и спокойно. Это притом, что ехали мы чуть не в чумную зону, где есть шанс упокоиться навечно. То есть понятно, на мозг это давит. Я вам так скажу: нет людей, которым не страшно. Просто одни умеют этот страх не показывать, другие в критической ситуации предельно концентрируются. Третьи же жидко растекаются. Впрочем, знавал я одного деятеля, который демонстрировал испуг просто-таки запредельный, даже глядеть на него неприятно было, на самом же деле так он подстраивался под ситуацию, как бы выводя себя за рамки претендентов на возможное сопротивление. То есть героем он не был, во всяком случае записным, лубочным, но то, что человек толковый и головастый, — это да. Голову не терял. Но это, полагаю, все же исключение.

Я не буду расписывать, как мы с Колей впервые встретились с «дубинщиками», как он их окрестил. Упомяну только, что эти ребята каким-то образом наладили контрабандный канал через границу — и какую! Потом были свинари — тоже не сахар. Про охотников и прочих вообще не говорю. Чего стоит только то, что нас ночью хотели зарезать, для чего была разработана целая операция. Ничего, отбились-отмахались. Даже пленных взяли. Так что к Егорову у меня претензий не было.

Попались мы на «амазонках». Это я их так потом уже окрестил. Грамотно сработали дамочки, ничего не скажешь. Взяли они нас на молоке.

Представьте себе картину. Едем по дороге, в том месте она еще весьма приличная, глядим, справа четыре женщины косами машут. Покос у них, ясное дело. Самое милое дело расспросить пейзанок. Останавливаемся. Здравствуйте. День добрый. Бог в помощь. А не подскажете ли путникам? Чего ж нет-то? Спрашивайте, мы, типа, завсегда пожалуйста. Кстати, поснедать не желаете ли? Почему бы и нет, благодарим.

Это уже потом я узнал, что у них зелье наготове всегда. И не только оно. Но это так, детали. Выпили по кружечке молока парного, свое кое-что выставили — никакой водки! Консервы мясные, конфеты. Разговор такой милый, ужи-мочки, приятное, но ненавязчивое заигрывание. Расслабуха полная. Потом чую — а не чую я ничего. И Коля мой, гляжу, плывет. Его уже под рученьки и в кустики. Аккуратненько так, нежно, но уверенно. Поначалу думаю, ну, дело молодое, озорное. Потом же — ой! Что мне ни говорят, я на все киваю, со всем соглашаюсь, хотя внутри еще жив прокурор, пытается возразить. Но по факту — никак! А прокати, касатик? Да без проблем! И глупо хихикая. Вот это я особенно хорошо запомнил, как хихикал. Сам трясусь мелким смехом и вижу себя как будто со стороны. Ты чего, Попов, творишь?! А Попов барышень в машину и повез катать. Куда указывали. Вот туточки на эту руку бери, ага, тама вот. Си-ичас под го-орочку. В общем, все в этом роде.

Чуть ли не единственное, что я сделал почти осмысленно, так это запер машину личным кодом и поставил на сигнализацию.

Очухался я, как оказалось, через сутки с лишним. На кровати. В обычной, в общем, деревенской избе. Рядом на столе под полотенцем еда. На полу — обмазанная глиной корзина. Параша, стало быть. Сам я голый и на цепи.

Подробности я опущу. Ну их, в самом деле, и без того натерпелся. Суть даю.

Нас похитили как самцов-производителей. Набедовались бабы, рожая от близких родственников и чуть ли не от собственных сыновей. Вся округа — родня. Дети — уроды чуть не через одного. Или мутанты, это уж как угодно. Трехпалые, со сдвоенными ушами, с третьей недоразвитой ногой на спине, дауны с вечной слюной на губах, с рудиментарным глазом на макушке — жуть! Были у них, правда, и относительно нормальные мужики, только сильно пьющие. Очень сильно. Ну одни сами померли, других, говорят, выгнали. Ладно, поверим. Вот с тех пор и ловят чужаков. Так сказать, производителей. На развод.