Темный день

– Ты, господин, вчера свалился на постель и заснул, как убитый, – сообщил он. – Я пытался было разбудить тебя, напомнить, что мы, хоть приехали в монастырь поздно ночью, ты должен был в первую очередь покормить своего раба ужином. Но ты не просыпался, – Басиняда почесал в голове. – И я, твой раб, остался без еды!

Он посмотрел на Дарина с осуждением.

– Пришлось голодать. Потом я подумывал о том, чтоб раздеть тебя, не гоже господину спать в дорожной одежде! Но, поразмыслив, решил этого не делать.

– Вот это правильно, – одобрил Дарин. – Не надо меня раздевать. Вот был бы ты девушкой, я б не против был, – он мечтательно вздохнул. – Но ты не девушка, так что – не надо.

– Но я, господин, снял с тебя сандалии.

Басиянда пошарил под кровать, вытащил пыльные башмаки и придвинул Дарину.

– Гм, – проговорил тот. – А я вот в книжках читал, что рабы своим господам обувь чистили и все такое…

– Я хотел, господин, – с достоинством поклонился Басиняда. – Но мысли об ужине отвлекали меня.

Дарин обулся и снова вздохнул.

– Понятно…

– А недавно, – продолжал раб. – В нашу келью заглянул один из монахов и… кстати, господин! – перебил он сам себя. – Ты почивал, а я, твой верный раб, пробудился ни свет ни заря и уже разузнал, что к чему!

– Да? – без особого интереса сказал Дарин. – И что же ты, мой верный раб, разузнал?

– Все, господин! – надуваясь от гордости, хвастливо сообщил Басиянда. – Вспомнил двадцать пятое правило: «Хороший раб должен быть наблюдателен, проницателен, любознателен»!

– И что?

– Выяснил кое-что про то, куда мы попали, – понизив голос, сообщил Басиянда. – Это монастырь кесаниктинцев, господин!

– Кесаниктинцев? – Дарин подумал немного. – Где-то я слышал уже про них… но не помню – где? Кто-то рассказывал. А чем они занимаются?

– Здесь содержатся душевнобольные люди, – драматическим шепотом сообщил Басиянда, округлив глаза. – Но не просто обычные сумасшедшие, нет! А пострадавшие от магии!

Дарин встрепенулся.

– А! Вспомнил! – воскликнул он. – Фендуляр мне рассказывал. Тут публика особенная:

чародеи, у которых крыша поехала, люди, нечаянно попавшие под заклинания и прочие бедолаги, которые начали магию изучать, да умом тронулись. То-то Дадалион вчера говорил, что монастырь этот Гильдии магов Лутаки содержит! Ладно… молодец, что разузнал. А монах-то зачем приходил?

– Он сообщил, что все обитатели собираются в трапезной на завтрак, и что если мы опоздаем, то останемся без пищи до полудня, – раб выразительно посмотрел на Дарина. – И я, господин, взял на себя смелость разбудить тебя. Поспешим же, господин, ибо без еды твой верный раб до полудня может и не дожить!

– Поспешим, – согласился Дарин: ему тоже очень хотелось есть. – Перекусим. Дадалиона, опять же, найти надо…

Он покинул келью и в сопровождении «верного раба» вышел на небольшой, вымощенный булыжником монастырский двор.

Посреди двора Басиняда остановился и деловито принюхался.

– Нам туда, господин, – решительно сказал он и ткнул пальцем в сторону невысокого длинного флигеля, сложенного из грубо обтесанного горного камня.

– Откуда знаешь?

– Мой нос еще никогда не подводил меня, – с гордостью сообщил раб. – Особенно, когда дело касается еды!

И Басиняда оказался прав. Через минуту они оказались в большом сумрачном зале, где тянулись длинные некрашеные столы, сновали монахи с деревянными мисками, разнося еду, а возле дымящихся котлов, наблюдая за порядком, степенно прохаживался пожилой человек – тоже в монашеском облачении, но с серебряной цепью на груди.

– Вот так угодили мы, – пробормотал Дарин, пытаясь отыскать среди обитателей Дадалиона. – Надо бы поскорей отсюда свалить, а то и глазом моргнуть не успеешь, как эти монахи-психиатры диагноз подходящий подберут!

Он уселся в самом конце стола и тут же один из монахов поставил перед ним деревянную миску и деревянную же ложку. Басиянда, тоже получивший свою порцию, мгновенно выхлебал суп, вылизал плошку, умял большой кусок хлеба и огляделся по сторонам. Увиденное ему не понравилось.

– Господин, у меня нехорошие предчувствия! – тревожно объявил он, подробно рассмотрев зал, очаг вдали и огромные котлы с похлебкой, возле которых толпились монахи.

– Опять? И какие на этот раз? – без особого интереса спросил Дарин, вылавливая в жидком супе куски репы и выкладывая их на край миски.

Раб понизил голос.

– Предчувствие, что здесь, в монастыре, не едят мяса! И твоей верный раб, господин, не получит на обед ни куска мяса, ни мясной похлебки!

Дарин тяжело вздохнул.

– Надоел ты мне, Басиняда…

– Не говори так, господин! А! – подскочил раб. – Вот идет монах, может ли господин подробно разузнать у него насчет мяса?

– Тебе надо, ты и спрашивай, – отмахнулся «господин», приступая к похлебке.

Подошедший монах, наголо бритый средних лет невысокий человек, с внимательными черными глазами, своим видом изучал радушие и гостеприимство.

– Приветствую, желаю процветания! Если не ошибаюсь, вы поступили в нашу обитель вчера ночью?

– Не ошибаетесь, – буркнул Дарин, отламывая кусок хлеба и вымазывая опустевшую миску: порции в монастыре были весьма умеренными.