Темный день

– Нелегко забыть привычки своего племени. Все кобольды строят ловушки вокруг жилищ, чтоб никто не подкрался незамеченным. И я, оказавшись в чужом мире, полном опасностей, делаю то же самое. Как я могу прекратить?! Это все равно, как если б я тебе сказал – прекрати таскать сюда девиц!

– Кто их таскает? – осведомился Дарин. – Сами таскаются.

На этом разговор и закончился.

…Тохта посидел на пороге еще немного, вспоминая вчерашний разговор, потом вздохнул и поплелся на кухню. В ванной шумела вода: стало быть, пока он сидел на балконе, Дарин уже проснулся и отправился в душ.

Кобольд поморщился. Привычки мыться каждый день он не одобрял: запах человека, и без того малоприятный, забивался вонью пахучего мыла и чего-то резкого и невыносимо гадкого для тонкого чутья. Тохта еще раз попытался поймать в шерсти блоху, но она оказалась проворней и удрала. Ну, да зато слово вспомнил: «одеколон», вот как эта дрянь называется. Хорошо еще, что Дарин, увидев страдания кобольда, этот самый одеколон подальше убрал…

Только Тохта об этом подумал, как на пороге появился Дарин – в джинсах, футболке и с мокрыми волосами.

– Завтракать! – скомандовал он и прошел на кухню. Кобольд проследовал за ним, размышляя о том, что и в этом мире приходится вести войну с блохами и проклятые насекомые снова одерживают верх.

Дарин, насвистывая, передвигался по маленькой кухне: достал из холодильника масло, кусок колбасы в полиэтиленовой пленке, пачку сосисок, из шкафчика – свежий батон и принялся кромсать его на ломти.

Кобольд скривился.

О еде в этом мире следовало сказать коротко – она была невыносима. Кобольды в пище, конечно, неприхотливы, но ведь всему имеется свой предел!

Первое время просто голодать приходилось: на улицу выходить боялся, а питаться хлебом и этими… как их… макаронами было решительно невозможно!

И вот, когда уж с голодухи совсем живот подвело, Тохта рискнул все же за дверь выйти. Дождался ночи, спустился во двор, и… признаться, от страха лапы дрожали и шерсть дыбом: все незнакомое, непривычное, куда бежать, если вдруг опасность?!

Но огляделся, принюхался и понял – жизнь-то продолжается! Под домом обнаружился огромный подвал, и пахло оттуда так приятно и соблазнительно, что у кобольда слюнки потекли: кошками, гнилью, крысами. Запахи такие родные и привычные, что даже слезы на глаза навернулись!

Тут же юркнул в подвал – прекрасный темный, всяким хламом заваленный. И шагу сделать не успел, как услыхал шорох маленьких лапок и писк.

На сердце полегчало: едой отныне он надолго обеспечен. И действительно, сразу же изловил одну за другой двух больших крыс, и обе – на загляденье: крупные, упитанные, сочные! Одну из них Тохта прямо в подвале и сожрал, не удержался, так есть хотелось. Другую решил съесть не торопясь, помедленней, удовольствие растянуть, распробовать получше. Схватил тушку в зубы, шмыгнул в окно, пробежал по двору, прижимаясь к стене дома. Окна Дарин, как и договаривались, всегда держал открытыми. Кобольд на всякий случай огляделся – никого кругом – одним прыжком взлетел по балконным решеткам и запрыгнул в квартиру.

Пробежал сразу же на кухню, спрятал крысу за холодильник, пусть лежит. Запас – вот что у каждого уважающего себя кобольда быть должен! И Тохта, не покладая лап, запасал: за холодильником, в шкафу с книгами, под стиральной машиной и еще кое-где были устроены прекрасные тайники, где на черный день кое-что хранилось.

Кобольд поглядывал на Дарина, который нарезал хлеб и раздумывал: тоже, что ли, перекусить?

Сперва-то он хотел до ночи обождать, а потом попировать всласть, но теперь чувствовал, нет, не дотерпеть, больно уж крыса жирная попалась, аппетитная. Тохта поднялся и встряхнулся всем телом. Ладно, можно составить компанию…

Дарин поставил на плиту чайник, намазал батон маслом.

– Бутерброд будешь? С сыром.

– Еще чего…

– Не хочешь, как хочешь. Сосиску?

– Нет уж! Эту дрянь есть не стану!

– А колбасу?

Кобольд поколебался.

– Колбасу давай.

Кусок «докторской» он утащил на пол и там, растянувшись возле окна, съел. Не крысиное мясо, конечно, но ничего, сойдет на закуску. Облизнул морду.

Дарин сел за стол, налил кружку чая, посмотрел на кобольда и вздохнул:

– Тохта, хватит уже жрать на полу, как свинья, – сказал он, размешивая сахар. – Жирные пятна остаются, каждый раз пол за тобой мыть приходится. Научился бы за столом есть, как все нормальные люди.

Кобольд поднял голову.

– С какой стати я должен есть, как люди? – недовольно осведомился он.

Дарин откусил кусок бутерброда.

– С такой, – невнятно произнес он. – Смотреть противно, как ты колбасой по линолеуму возишь. Да и мыть неохота.

Он отхлебнул чай и развернул газету.

Тохта подумал и прищурил глаза. Нравоучения Дарина по поводу того, как он должен есть, ему порядком надоели. Пора было положить этому конец.

– Ну, если тебе так хочется…

Он вспрыгнул на табурет, пододвинул тарелку.

Посмотрел, как Дарин откусывает кусок сосиски, намазанной горчицей, и передернулся от отвращения. Что тут едят, что едят! В голове не укладывается…