Темный день

Для того, чтобы ответственный момент прошел так как надо, необходимы были вдохновение и удача. Насчет удачи Тохта не сомневался, она не подведет, а для вдохновения живо представил себе бескрайнюю серную равнину, огромную, до зубов вооруженную, армию кобольдов, марширующую в полном воинском снаряжении, а во главе войска (вдохновляться, так вдохновляться!) вообразил себя.

Глаза у Тохты вспыхнули багровым пламенем, и он заверещал во все горло, дрыгая лапами:

– Вперед!

После сообразил, конечно, что по заранее обдуманному плану кричать следовало не “Вперед!”, а “Давай!”, как уговаривались с Дарином и Гингемой, но и так все сошло прекрасно.

Что-то грохнуло так, что уши заложило, затем еще раз и еще. Парк заволокло сизым густым дымом, таким вонючим, что у Тохты глаза на лоб полезли и голова пошла кругом. Дарин предупреждал, что будет сильно вонять порохом, но, во-первых, что такое порох, Тохта не уточнил, а, во-вторых, деваться-то все равно было некуда! В клубах плотного дыма Тохта успел заметить, что Гингема, не теряя обычного хладнокровия, выхватила из сумки еще парочку маленьких пестрых цилиндриков и швырнула на землю перед вурдалаками. Пестрые штучки разорвались с таким треском, что Тохта понял, что он оглох, оглох надолго, возможно, на всю жизнь. Рассыпались огненные искры, закружились в воздухе цветные мелкие бумажки, запахло гарью. Голова у кобольда пошла кругом, однако ж, времени прийти в себя и хорошенько прочистить уши и прочихаться совсем не оставалось, нужно было действовать. Тохта извернулся, полоснул клыками по руке Гумора и шлепнулся на землю, но тут же вскочил на все четыре лапы: бежать, бежать!

План бегства тоже был составлен заранее – на этом настоял сам кобольд, подробно объяснив Дарину и Гингеме, что плох тот полководец, который не позаботится заранее, как унести ноги с поля битвы, если что-то вдруг пойдет не так. До сих пор все шло, как надо, но ноги уносить следовало незамедлительно, пока сбитые с толку грохотом и клубами синего дыма вурдалаки не опомнились.

– Тохта, беги! – крикнул Дарин. – А здорово бабахнуло, а?!

Кобольд понесся первым, только ветер в ушах засвистел. За ним спешила Гингема, последним – Дарин, оглядываясь и держа наготове обрез.

Спохватившись, Тохта подскочил к Дарину и протявкал:

– Арбалет, быстро!

И не дожидаясь, пока парень остановится, рванул с его плеча рюкзак и вытащил оттуда арбалет и мешочек с серебряными болтами.

На ходу Гингема расстегнула сумку и бросила Дарину ключи.

– Давай за машиной! – скомандовала она и остановилась, стараясь отдышаться. Из сумки Гингема вытащила стеклянный пузырек, вытряхнула на ладонь пару крошечных таблеток и закинула в рот.

– Черт побери, мне все-таки не двадцать лет – так бегать!

Дарин заколебался, посматривая на Гингему: не хотелось оставлять ее в парке, но Тохта взял арбалет наизготовку и решительно проговорил:

– Беги, только быстро!

Дарин тут же исчез.

Кобольд настороженно смотрел на парковую дорожку.

Гингема положила под язык еще одну таблетку и слабо улыбнулась.

– Что, Тохта, сработал наш план?

Он кивнул.

– Наверное, еще никто в мире не боролся с вурдалаками при помощи новогодних петард и фейерверков, а? – продолжила она. – У нас, знаешь, под новый год просто светопреставление с этими хлопушками. Такую канонаду под окнами устраивают, что стекла дрожат!

Тохта прочесал взглядом кусты и дорожки.

– А что это так грохнуло? – спросил он. – Это те маленькие штучки, что на столе лежали? Гадко пахли, кстати!

– Они самые. Возле моего дома магазинчик есть “Фейерверки круглый год” – пояснила Гингема. Сердце у нее все еще колотилось, как сумасшедшее. – Вот мы с Дариным вчера туда и заехали, прикупили несколько штук. Как думаешь, вурдалаки напугались?

Тохта покрепче ухватился за арбалет.

– Насчет “напугались” – не знаю, – честно признался он. – Но с толку мы их сбили! Только, боюсь, ненадолго все это…

– Если что, у меня в сумочке еще парочка петард лежит, – сообщила Гингема. – Конечно, во второй раз такого эффекта уже не будет, но…

В конце аллеи показалась новенькая вишневая “тойота” – машина мчалась прямо через кусты, не разбирая дороги.

В тоже мгновение Тохта обернулся и заметил в конце аллеи Кумлера.

– Быстрей! – тявкнул кобольд и понесся к машине.

– Сильно не гони! – предупредила Гингема, устроившись на пассажирском сиденье. – Ясно?

Дарин кивнул, выруливая к выходу из парка, Гингема взглянула в зеркало, увидела вурдалаков и сдвинула брови. – Черт побери… гони!

Дарин нажал на газ, обогнул припаркованный у тротуара пикап, вылетел на газон и, проехав по цветочному бордюру, выскочил на дорогу.

– Гм… – недовольно проворчала Гингема. – По газонам ездить даже я себе не позволяю!

Тохта скакал на заднем сиденье от одного окна к другому: проверял, нет ли погони. Ездить на машине кобольд терпеть не мог, но деваться было некуда – пустырь, как рассказал накануне Дарин, находился далеко, не добежишь.

Гингема снова посмотрела в зеркало.

– Погони, кажется, пока нет. На развязке поворачивай налево, там объезд.

Она пошарила в сумке, достала белоснежный носовой платок и протянула кобольду.