Тёмный гений Уолл-стрит: Непонятая жизнь Джея Гулда, короля баронов-разбойников (ЛП)

Кожевенный завод Пратта со временем превратился в одно из крупнейших предприятий такого рода. В пиковые годы здесь производилось до 60 000 сторон кожи для подошв, которые обрабатывали около ста сотрудников Пратта. (Согласно точному учету Пратта, за двадцать лет его кожевенный завод произвел в общей сложности более 1,5 миллиона сторон. В начале 1850-х годов, за несколько лет до своего сотрудничества с Джеем Гулдом, Пратт подсчитал, что до этого момента в Праттсвилле и других кожевенных центрах, в которых он был заинтересован, он расчистил 10 000 акров леса, использовал 250 000 шнуров коры болиголова, нанял 40 000 человек и создал более тридцати партнерств, которые «закрыл… в мире».[116]) Предприятие в Праттсвилле процветало до 1845 года, когда хозяин окончательно закрыл свою мастерскую, а десять квадратных миль вокруг города были полностью очищены от болиголова, и аналогичные леса в радиусе сорока-пятидесяти миль также были разграблены.

Как и все кожевники, Пратт постоянно искал новые районы, богатые болиголовом, в которые можно было бы вложить деньги. Но в отличие от своих коллег, которые, как правило, бросали свои поселения, превращая их в города-призраки, как только заканчивался болиголов, Пратт стремился восстановить и повторно использовать эксплуатируемые земли. (По сообщениям, когда он впервые инвестировал в район реки Шохари, Пратт заверил тех, кто уже жил там, что намерен «жить с ними, а не на них», тем самым взяв на себя долгосрочные обязательства по отношению к этому месту как гражданин.[117]) По мере того как Пратт вырубал леса в долине Шохари, он превращал плодородные земли в лучшие сельскохозяйственные угодья и, предвидя закрытие своего кожевенного завода, позаботился о финансировании ферм для своих рабочих. Пратт также поощрял и финансировал другие предприятия (такие как кузница, мастерская по изготовлению стульев и столярных изделий, мастерская по изготовлению шляп, машинные мастерские, литейные цеха и небольшие фабрики), чтобы поддержать и обслужить сообщество после дубления, которое он представлял себе в будущем.

Кроме того, Пратт построил более ста домов (каждый из которых был украшен пилястрами и фронтонными окнами), основал Академию Праттсвилля, позаботился о строительстве трех церквей (голландской реформатской, методистской и епископальной), посадил 1000 теневых деревьев (гикори, клен и вяз), устроил декоративные пруды в центре деревни и выложил тротуары из булыжника. Сам он стал владельцем молочной фермы площадью 365 акров на берегу реки Шохари. Будучи социальным провидцем, искренне заботившимся о благополучии тех, кого он нанимал, Пратт создал одно из первых больших плановых поселений штата Нью-Йорк: живописный, идиллический сад, который в свое время пресса называла «жемчужиной Катскиллов».[118]

После закрытия кожевенного завода, где он шесть дней в неделю в течение двух десятилетий активно работал управляющим, Пратт посвятил часть своего вновь обретенного свободного времени политике. После работы мировым судьей и городским управляющим он два срока заседал в Конгрессе, а в 1848 году был выдвинут демократами на пост губернатора Нью-Йорка, от чего отказался. Занимая государственные должности, Пратт продолжал служить в местном ополчении, в котором со временем дослужился до звания полковника. (В 1825 году он командовал бригадой, которая сопровождала Лафайета в город Катскилл во время триумфального турне французского генерала по Соединенным Штатам). Обладая огромной любовью к военной истории, Пратт, как известно, проводил долгие воскресные дни, воспроизводя со своими людьми знаменитые сражения: Пратт всегда командовал, играя Наполеона или другого вероятного генерала.

Хотя в профессиональной деятельности Пратту сопутствовала большая удача, его личная жизнь была сопряжена с трагедией. Всего за восемнадцать лет он похоронил трех жен — сестер Бэду и Эстер Дикерман, а затем Эбигейл Уотсон. Абигайль прожила достаточно долго, чтобы подарить полковнику троих детей, один из которых умер в младенчестве. Сестра Эбигейл, Мэри, на которой полковник женился в 1838 году, вырастила оставшихся в живых сына и дочь Пратта, ловко перейдя от роли тети к роли матери. После смерти Мэри в 1868 году престарелый Пратт женится еще раз. В 1869 году, за два года до смерти, семидесятидевятилетний старик взял в жены Сюзи Гримм, двадцативосьмилетнюю секретаршу из офиса манхэттенского торгового журнала Shoe and Leather Reporter.