Тёмный гений Уолл-стрит: Непонятая жизнь Джея Гулда, короля баронов-разбойников (ЛП)

Гульда мало интересовали эти детали. Он предпочитал заниматься логистикой. В своих подробных письмах к Пратту он подробно описывал и объяснял свою организацию системы инвентаризации и денежных счетов кожевенного завода. Интересно, что Джей также не преминул сообщить о нескольких мероприятиях, не относящихся непосредственно к бизнесу, которые подражали многочисленным патерналистским начинаниям Пратта в Праттсвилле. По мере того как Гулдсборо разрастался с течением времени, и в город прибывало все больше жен и детей, Джей возглавил кампанию по сбору средств на строительство церкви и кладбища. Он также построил школу, нанял учителя за свой счет и обязал всех детей школьного возраста посещать ее. «Гордость за общину, — писал он Пратту, — будет вдохновлять и побуждать наших мужчин к гордости и совершенству в работе».[124]

Однако на горизонте замаячили проблемы. Начальный этап работы, со всеми его строительными работами, конечно же, потребовал больших капиталовложений. Джею регулярно приходилось обращаться за средствами к Пратту. Никакого дохода, не говоря уже о прибыли, нельзя было ожидать до тех пор, пока кожевенный завод не заработает на полную мощность. А мощности не было в течение многих месяцев, пока мастера-кожевники из Гоулдсборо экспериментировали и трудились над усовершенствованием процесса мокрого дубления коры. (Помимо задержек, связанных с реализацией проекта, паровой двигатель, приобретенный для кожевенного завода в Гоулдсборо, вышел из строя вскоре после поставки, и его производитель не успел получить замену). «Хотя вы знаете об этих вопросах гораздо больше, чем любой другой человек в стране, — несколько раздраженно писал Гулд Пратту в октябре, и в его почетных словах теперь звучал намек на сарказм, — я склонен думать, что мое первоначальное предложение построить водяное колесо в качестве резерва к более современному плану, возможно, сэкономило нам время, расходы и разочарование».[125]

Пока его сотрудники решали проблемы в Гулдсборо, Джей часто наведывался в кожаный район Манхэттена, называемый Болотом. Эта часть города, проходящая по улицам Спрус и Ферри в восточной части, чуть южнее современной мэрии, когда-то была в буквальном смысле болотом: кишащей комарами трясиной, куда кожевники начала семнадцатого века отступали, когда горожане жаловались на дурные запахи, исходящие из их мастерских. В восемнадцатом и начале девятнадцатого века, по мере того как Нью-Йорк становился все больше городом, а кожевенное производство перемещалось в северные лесные районы, Болото превратилось в ряд магазинов и складов, где покупатели, продавцы и спекулянты торговали сырыми шкурками и дублеными шкурами. «Болото, — писал Задок Пратт в 1853 году, — для кожевников то же самое, что Уолл-стрит для финансистов».[126] Здесь держали свои конторы такие торговцы кожей, как Корс и Пратт, а также импортеры шкур и экспортеры кожи. Брокеры, такие как Джордж Пратт, регулярно посещали судоходные фирмы, торгуясь, чтобы получить для своих клиентов самые качественные шкуры по самым выгодным ценам. Тот же брокер, в свою очередь, продавал кожевенникам готовую кожу, договариваясь о максимально высоких ценах, и все это на комиссионной основе. Часто брокеры также предоставляли кожевенникам краткосрочное финансирование, предоставляя сырые шкурки в кредит, а затем вычитая стоимость этих шкурок плюс проценты, а также комиссионные за покупку и продажу из выручки от продажи кожи.

«Я понял, что именно торговцы, — писал наблюдательный Гулд своему отцу летом 1857 года, — обладают истинной властью в этой отрасли. Кожевник, по-видимому, получает наибольшую долю капитала, но он лишь обрабатывает этот капитал, его расходы обширны, риск реален, а труд тяжел. Грузоотправители имеют дело со следующими по величине суммами, но у них опять же большие расходы и много работы. Брокеры, тем временем, занимают, казалось бы, самую маленькую долю, но на самом деле самую большую. Они получают почти чистую прибыль на спинах грузоотправителей и кожевников, никогда не пачкая рук».[127] В письме Гамильтону Бурхансу в сентябре Джей признался, что отправился «с Джорджем Праттом в его обход, желая узнать, как обстоят дела в кожевенном районе. Не уверен, что мистеру Пратту нравится моя тень, но я чувствую необходимость разобраться в этих процессах. Я хочу понять, что такое бартер, и познакомиться с людьми, занимающимися этим ремеслом. Я многое узнал о покупке шкур — слишком много — и с надеждой жду, что в один прекрасный день у меня будет немного кожи на продажу, если позволят паровые звери».[128]