Тёмный гений Уолл-стрит: Непонятая жизнь Джея Гулда, короля баронов-разбойников (ЛП)

Из-за слухов, о которых писали «Геральд» и все остальные газеты города, цена на акции стала резко падать. Когда несколько банков не решались предоставить Вандербильту деньги под залог сомнительных акций Erie, Вандербильту пришлось надавить на них. Он пригрозил снизить стоимость акций New York Central, в которых большинство нью-йоркских банков занимали крупные позиции, с их текущей рыночной цены в 68 долларов до 50 долларов за акцию и разорить несколько учреждений, если банки немедленно не предоставят ему полмиллиона на акции Erie по 50 долларов. Банки мгновенно сдались и отдали Вандербильту деньги, которые он тут же вложил в акции «Эри», вновь подняв их стоимость.

Вандербильт, очевидно, считал, что, поскольку ни один из конкурирующих судей еще не отменил первоначальное постановление Барнарда, механизм Дрю по производству акций все еще закрыт. Но даже когда солдаты Вандербильта скупали акции «Эри» последнего выпуска, исполнительный комитет «Эри» создал облигации на сумму 5 миллионов долларов, конвертировал их и выбросил результаты на рынок, создав при этом фонд правовой защиты в размере 500 тысяч долларов. В тот же час 10-го числа, когда исполнительный комитет выполнил свою работу, брокерский партнер Фиска, Белден, предстал перед судьей Гилбертом в Бруклине. Представляемый безупречно честным Томасом Г. Ширманом, суперинтендантом воскресной школы в бруклинской церкви Генри Уорда Бичера, Белден добился вынесения постановления, запрещающего «всем сторонам всех предыдущих исков дальнейшие разбирательства». Гилберт также распорядился, чтобы каждый директор Erie, кроме Фрэнка Уорка, продолжал исполнять свои обязанности и по мере необходимости конвертировать облигации в акции.[214] В то же утро судья Барнард отменил все судебные запреты, кроме своего собственного.

Гулд и его друзья упивались патовой ситуацией. «Один судья запретил им двигаться, — писали Генри и Чарльз Фрэнсис Адамс, — а другой судья приказал им не сидеть на месте. Если совет Эри проводил заседания и занимался делами, он нарушал один запрет; если он воздерживался от этого, то нарушал другой».[215] Эдмунд Кларенс Стедман — брокер, банкир и мелкий поэт, наблюдавший за первой войной в Эри из первого ряда, — обратил внимание на удобство дилеммы, с которой столкнулись Гулд, Дрю и Фиск: «Поскольку Барнард запретил им конвертировать облигации в акции, а Гилберт запретил им отказываться от этого, кто, кроме самых придирчивых, может упрекнуть их в том, что они поступают так, как им заблагорассудится?»[216]

Утром 10-го числа брокер Уильям Фаулер стоял у открытой доски объявлений и наблюдал за тем, как покупатели Вандербильта раскупают акции «Эри». Весь рынок зависел от одного слова — «Эри». Строгий голос Джорджа Энрикеса, вице-президента Открытого совета, быстро перечислял государственные облигации, облигации штатов, Тихоокеанскую почту, Нью-Йоркскую центральную железную дорогу, затем наступила пауза, по его лицу пробежала тень, и по залу пробежала дрожь, когда он произнес еще более строгим тоном — Эри! В течение десяти минут казалось, что в зале начался бедлам. Каждый оператор и брокер в мгновение ока оказался на ногах, крича и жестикулируя. Различные брокеры Вандербильта стояли каждый в центре круга, крутились как на шарнире справа налево, размахивая руками и выхватывая все акции, которые им предлагали. Когда молоток председательствующего опустился, и его хриплый голос прогрохотал: «Этого достаточно, джентльмены. Я буду штрафовать за любое другое предложение», Эри стоял на отметке 80. Толпа, оставив другие акции, которые еще не были названы, высыпала на улицу, где не было слышно ничего, кроме «Эри». Брокеры Вандербильта получили приказ купить все предложенные акции, и под их огромными покупками цена поднялась к двенадцати часам до 83.

Где-то во второй половине дня Вандербильт наткнулся на акции, которые, будучи подписанными Джимом Фиском, были явно новыми. И только тогда, когда его покупки продолжали лихорадить, коммодор осознал, в какую беду он может попасть. К этому моменту, когда поползли слухи о том, что на рынок поступило неизвестное количество новых акций Erie, акции снова ушли в свободное падение и к трем часам дня достигли отметки 71. К этому времени Вандербильт вложил в акции 7 миллионов долларов, полностью закредитованных. Мгновенно осознав, что акции упадут еще больше, если он прекратит их покупать, что приведет к финансовому краху, который будет угрожать не только ему, но и многим другим, Вандербильт решил не останавливаться на достигнутом. «Он никогда не дрогнул», — с восхищением вспоминал Фаулер.[217]