Темный янтарь

Янис заглянул под капот. Двигатель еще не успел до конца остыть, но рассмотреть поломку в темноте сложно, да и не особо Выру-средний в моторах грузовиков разбирался.

— Я посвечу, – сказал командир. – Только ты, парень, прояви благоразумие. Если есть мысль меня прикладом по темечку стукнуть или «руки вверх!» скомандовать, подожди до города. Там в комендатуру сдашь для проверки документов и прочего. А то тут один лимузин полугрузовой промчался, чуть не сшиб. Не иначе водитель меня за коварного диверсанта принял.

— Да что вы, товарищ старший лейтенант, я же вижу, что вы наш, гарнизонный, – очень натурально заверил хитрый Серый.

— Вот и правильно. В комендатуре разберутся, благодарность вам объявят. Только сначала раненого в госпиталь завезем. В общем, для начала машину воскрешаем. Очень надо, пацаны, вы даже не представляете, насколько, – серьезно сказал командир.

Он подсвечивал желтым тускловатым фонариком. Проверили двигатель, бензопровод, попытались завести – двигатель кашлял, но не схватывал. Серега дергал ручку кривого стартера старательно, но никак не получалось. Не хотела полуторка чужих людей слушать.

— Может, все-таки топливо с бензобака не идет? – скрипнул зубами старший лейтенант.

— Вряд ли. Она, э… так норов показывает, – пояснил Янис. – С машинами такое бывает.

— Да я знаю, что бывает. Но уж очень не вовремя.

Похоже, командир был готов врезать по радиатору кулаком. В двигателях и машинах старший лейтенант, вроде бы, разбирался, но именно с полуторкой был знаком поверхностно.

— Товарищи, тут раненый что-то шепчет, – сказал Серега, блуждавший вокруг машины с технически-дозорными целями. – Вроде про пластины на свечах.

Янис вслед за командиром забрался в кузов. Показалось, боец уже умер – глаза закрыты, в лице ни кровинки, меловое даже в темноте.

— Без сознания. Вот же случайность… — старший лейтенант явно давил в себе эмоции.

— Серый, он точно про пластины говорил? – уточнил Янис, которому стало не по себе – покойники с детства тоску наводили.

— Вроде как про них, – не очень уверенно подтвердил москвич. – Ну, я так расслышал.

— Сейчас снова попробуем, посветите, товарищ командир, – попросил Янис.

В свете умирающего фонарика перебрали и почистили пластины на свечах, отдохнувший уполномоченный лихо крутанул стартер – двигатель застучал, чихнул, застучал ровнее...

— Круто! Пацаны, если бы лично от меня зависело, представил бы к наградам! Вот честное слово, – заверил старший лейтенант. – Грузимся.

Вел машину командир уверенно, видно было, что немало учился за баранкой сидеть. Полуторка промчалась мимо железнодорожной насыпи, показались дома. Да, колеса и механизация – великая сила.

— Налево, на Рижскую, так? – уточнил сосредоточенный старший лейтенант.

— Так, – подтвердил Янис, размышляя – является ли расположение госпиталя и комендатуры военной тайной или не является? Некоторые сомнения в личности командира все же оставались, Серега вон, тоже моргнул, когда в кузов запрыгивал.

— Бдительность проявляете? Это верно, – командир, не отрываясь от дороги, быстро протянул ладонь. – Старший лейтенант Василек. Надо было вам удостоверение предъявить, да там все равно ни черта не разберешь в потемках.

— Кому надо предъявите, – сказал Янис, наскоро пожимая крепкую ладонь. – Мы-то что, время военное, понятно, всякие мысли имеются.

— Верно. Но тебе искреннее спасибо. Завел этот «пылесос», а я уж… Иной раз мелочи решающее значение имеют. Я, товарищ Ян, уже откровенно опаздываю.

— Наверстаете. Вы вон как водить умеете, – с некоторой завистью отметил Янис.

— Да научишься, оно не так хитро. Винтажная механика это посложнее. Ты сам-то техник? Или с завода?

— Электрик. Я вообще случайно в Лиепае, к родственникам погостить приехал.

— А город хорошо знаешь. Вот я и говорю: мелочи и случайности правят миром. Эх, как бы нашего раненого довезти живым.

Все же старший лейтенант был странноватым. Не потому, что о раненом заботился, а просто как-то… Как раз в мелочах: пилотку снял, вроде пострижен аккуратно, коротко, по-армейски, а чуб этакий…щегольский… хотя может в Ленинграде так модно? Эмблемы на петлицах летные, вот и летают нарядные командиры-пилоты по всей стране, модничают. Гимнастерка тоже вон какая хорошая, качественная.

Видимо, город старший лейтенант знал – выскочили к госпиталю, почти не снижая хода, вкатили в ворота, мягко остановились у дверей. Здесь в потемках белели люди в халатах. Старший лейтенант распахнул дверцу:

— Санитаров! Пулевое, проникающее, в грудную. Быстрей давайте!

Раненого сгрузили на носилки, остальной экипаж полуторки торопливо пил у жестяного бака, передавая друг другу намертво прикованную цепочкой металлическую кружку.

— Так, теперь комендатура, – старший лейтенант глянул на часы. – Времени, пацаны, в обрез.

Серега глянул в упор:

— Все ж документики, товарищ, предъявите.

— Ты, брат, натуральный контрразведчик, но нас время поджимает. Сейчас начнешь «корочки» на свет просматривать, ногтем карябать, с главврачом советоваться. Пусть этим уж командование займется. А в целях безопасности – на вот и расслабься.