Темный янтарь

Извлекать из кобуры наган старший лейтенант Василек умел стремительно. Серега только и успел вздрогнуть, как револьвер ему в руки сунули.

— Да я не к этому, товарищ командир! – испуганно возразил москвич.

— На месте ствол отдашь. Поехали…

Понеслась полуторка по темным улицам, местами на перекрестках стояли патрули, но военный грузовик останавливать не пытались. До комендатуры докатили мгновенно.

— Так, все, пацаны, спасибо! Отдавай оружие, тут уже все контролируют, – старший лейтенант кивнул на часовых у дверей.

— Я провожу! – заверил Серега, возвращая вороненый красивый наган.

Командир с веселой фамилией, вталкивая оружие в кобуру, засмеялся:

— Бдителен до конца. Молодец, пошли, быстро. Ян, за машиной пока пригляди.

Конвоируемый старший лейтенант предъявил удостоверение, они с Серегой исчезли за дверью комендатуры, а Янис пересел за руль, и слегка поддал газу – глушить норовистый двигатель явно не следовало.

Буквально через минуту-две старший лейтенант Василек выскочил из дверей комендатуры, за ним бежал старшина, на ходу надевавший фуражку, следом Серега с винтовкой.

— От руля, живо! – гаркнул старшина.

Вздрогнувший Янис вывалился из кабины.

— В кузов, пацаны, – распорядился старший лейтенант.

Янис толком и залезть не успел, как полуторка рванула…

— У горкома нас ссадят, – пояснил Серега, придерживая товарища за ворот пиджака. – Им по пути. Наш-то товарищ Василек не прост оказался – у него срочный пакет из самого штаба армии!

Грузовик промчался мимо собора Святой Троицы, Янису подумалось, что война и на автомобили очень действует – еще вчера за такие ночные гонки даже военных явно не похвалили бы.

Ссадить курьеров тоже попытались почти на ходу, но старший лейтенант все же задержался:

— Еще раз душевное спасибо, пацаны. Выручили.

— Да когда мы Красной армии не помогали? – удивился Серега. – За излишнюю бдительность уж извините.

— За бдительность тоже спасибо, – Василек глянул на часы и поморщился. – Черт бы их, уже встали. Ладно, будьте живы-здоровы, парни. Да, с рассвета эвакуация продолжится. Скажите знакомым-соседям, что семьям коммунистов, актива, лицам еврейской национальности необходимо срочно уезжать. Здесь обстановка может сильно осложниться. Да вы и сами по домам побыстрей метнитесь. Доучишься, Серый, тогда уж призовешься как положено. Тебя, Ян, тоже в полной мере касается. Воевать лучше обученными и организованными. Так что на поезд и подальше от фронта. Лучше за Волгу, там бомбить не будут, учиться можно спокойно. Так что прямо сразу на вокзал с вещами, срочно, можете не успеть. Бывайте!

Мелькнули по домам лучи фар и грузовик унесся в темноту.

Серега пожал плечами и закинул винтовку за спину:

— Ни хрена не понял. Причем тут Волга? Мне оружие выдали, чтоб я от немцев деру давал? Ерунда какая-то.

— Он больше про семьи говорил. Бомбят же. Ну и вообще. Я все ж дядьке и тете Эльзе скажу. По-моему, хороший совет – детей и женщин отправить.

— А сам-то ты?

— За мной же отец приедет. Пока здесь помогу чем смогу. А так-то я не местный. Наверняка и дома работы много. Меня же и призвать могут.

— Пока туда-сюда ездить будешь, война кончится. Сейчас наши резервы подойдут, танки, авиация подтянется… — Серега замялся.

Да, вспоминать дымное поле Батского аэродрома не хотелось.

— Где я, а где авиация, – пробормотал Янис. – Я вон провода могу протянуть или еще что. А кончится война, так не особо огорчусь. У меня в начале осени свадьба.

— Ого! Да ты еще и жених?! – захохотал москвич. – Да не заливай, Ян!

Янис показал кольцо на пальце:

— Помолвлен.

— Ой, мне аж поплохело. Серьезный мужчина, солидный, практически семейный. А я думаю – чего он все время в галстуке бегает? Не, Ян, тебе срочно нужно на вокзал, билет брать. В спальный вагон. Для полного сберегания сил в скорой семейной жизни.

— Я хоть в галстуке, но от работы не бегу, машины завожу и езжу куда надо, – хладнокровно напомнил Янис. – А если кому это сильно смешным кажется, так тот уполномоченный может и в ухо схлопотать.

— Не-не, чего сразу в ухо, у тебя кулачищи вон какие здоровые, – запротестовал москвич. – Я же просто от удивления. Парень ты надежный, спору нет. Но невесты и обрученье, это ж…

— Хватит ржать. Пошли, доложим. И про Греслиньша расскажем.

У горкома народищу даже прибавилось, опять разгружали-загружали какие-то бумаги, перекрикивались, перенаправляли к парку Райниса подходящие мобилизованные подводы. Курьеры доложили о своей неудачной поездке и предательской трусости «падлы Греслиньша». Старший по транспорту пообещал разобраться и приказал отдыхать до «шести ноль-ноль».

— Пойду во дворе притулюсь, – сказал, судорожно зевая, Серега. – Там гаражный сарай неплохой, я уже присмотрелся.

— Не дури. Пошли к моему дядьке, хоть перекусим. Переночуешь нормально, пусть на полу, так хоть с одеялом.

— Неудобно как-то в гости навязываться, – замялся тактичный москвич.

— Брось, там люди понимающие.

Шагали домой, усталость навалилась мигом, ноги как чугунные. День был длинный, бесконечный, страшноватый. Разговаривать не хотелось.

— Ничего, разберемся, – пробурчал Серега.

— А куда деваться?