Темный инквизитор для светлой академии

— Что на этот раз, — спросил мусье Пакет, аккуратно раскладывая сданные студиозами книги на полку, чтобы позже, после закрытия, разнести их по местам.

— Я бы хотел найти что-нибудь, что хоть как-то касается практики по русловедению.

— Сейчас… — седовласый библиотекарь ушел, а вернутся с тоненькой, потертой книгой. Я глянул на обложку и с сожалением заметил:

— Боюсь, мусье Пакет, учебник в завтрашней практике мне не поможет.

— Это с каких пор знания не помогают? — усмехнулся старичок в жидкую бородку.

— Но ведь завтра практика, а не лекции и не экзамен…

— Насколько я помню, у магистра Сетера у самого дар слабоват. Так что заставлять творить что-то невообразимое он не будет. Зато ценит прилежных студиозов, внимавших его словам.

— Спасибо, утешили, — грустно поблагодарил я.

— Нечего раньше времени печалиться. Основные магические дисциплины с третьего сезона. Так что время примириться с собой после потери памяти у вас, молодой человек, еще есть…

После оптимистического наставления я поверил, что шансы действительно есть, и до позднего вечера штудировал краткий курс русловедения, греясь под одеялом и борясь со слипающимися глазами.

Однако утром спохватился — в голове абсолютно пусто! Да с таким же успехом мог просто лечь спать, не открывая книгу! От расстройства даже есть перехотелось. Хотя, подумав, вспомнил об инквизиторской рыбе… Вместо того, чтобы бежать в столовую, остался в комнате и, перелистывая учебник одной рукой, другой вынимал крупные косточки, да еще поглядывал в конспекты…

На первом уроке мадам Луанир опять вызвала меня к доске, но злобствовать не стала. Только указывала на неверный наклон, вздыхала и размахивала перед носом (моим, конечно же) прилежной тетрадью веснушчатой Хильдеры, обладавшей изумительным почерком.

Аверские выражения я записывал в родной транскрипции, чему преподаватель, случайно глянувший через плечо на конспекты, не удивился.

— Студиоз Вопет, — вздохнул он. — Вы и раньше не были примерным учеником, но хотя бы могли ответить: да, нет, не знаю, не понимаю. А теперь? Вам остается лишь выписывать из учебника слова в тетрадь и зазубривать их. А потом, позже на консультациях попытаюсь объяснить вам грамматику…

Если он думал, что откажусь — не дождется! Мне теперь, кроме академии, и податься-то некуда. Так что буду зубрить. Ощущение беспомощности и бездомности, что испытал, очнувшись в незнакомом месте, до сих пор преследовало меня и снилось в тревожных снах. Поэтому я упрямо следовал клятве — научиться чему-нибудь полезному.

На почвоведении, как ни удивительно, после упорного штудирования учебников, начал понимать какую мысль долговязый магистр Зорен пытается донести и отвечал на вопросы.

Так три лекции для уставшего от безделья студиоза пролетели быстро и даже плодотворно. Однако время неумолимо приближалось к обеду, а затем и к практике.

Идти в столовую с общим потоком побоялся. В моей группе меня игнорировали, а вот из других — нападали исподтишка. Поэтому лишь выждав время, перед самым окончанием обеда, забежал, чтобы быстро перекусить. Но подойдя к раздаточному столу, заметил: в одном конце столовой и другом — дальнем, восседают преподаватели.

— А чего это они? — спросил у раздатчицы.

— Нововведение, — пробурчала она, недовольно поджимая губы. — За порядком следят. Кто-то пожаловался ректору, что за студиозами нет надзора.

— Ого! — вырвалось, и я тут же спохватился, что нельзя показывать радость.

— Еще какое ого, — вздохнула девушка. — Они сидят, на нас глядят, а мы перед ними стоим, боимся присесть. Ноги болят! Так что теперь можешь приходить хоть одновременно с утренним звонком, без разницы.

— Сочувствую, — пролепетал и, схватив поднос с тарелками, ринулся к столу, стоявшему у самого носа незнакомого белобрысого магистра. Он высокомерно оглядел меня, но мне смущаться было некогда.

Быстро, почти не чувствуя вкуса, съел суп-пюре рыжего цвета, запил сладким компотом, кусок пирога положил в сумку и побежал относить грязную посуду. Зато к первому звонку успел добежать до комнаты, схватить плащ и вовремя явиться в общий зал, где должна проходить практика.

Некоторые студиозы толпились в центре зала около преподавателя и донимали его расспросами. Другие сидели на скамейках, рядом со сгруженными вещами. Когда я в расписании увидел пометку, что приходить обязательно тепло одетыми, подумал что шутка, однако плащ прихватил. И теперь, прижимая его к себе, стоял поодаль и, вглядываясь в одногруппников, ждал начала урока.

Вот кривозубый Вейк с лошадиным лицом и мерзким характером подобострастно заглядывает в глаза Сьену и согласно кивает головой. Наверно, ради внимания, готов толстяку в комнату принести конспекты, лишь бы выслужиться. Вот зануда Керн, вечно унылый и недовольный, заходит с другой стороны и перетягивает внимание Сьена на себя…