Темный инквизитор для светлой академии

В стрельчатых окнах длинного перехода виднелись черные, тяжелые тучи. Митар и так пребывал во мрачном настроении, а хмурое осеннее небо усугубляли тревогу.

«Подходящий день, чтобы узнать дурную весть, — пасмурные сумерки сгущались, предвещая беду. — Если подтвердится, что все затеяла Сьези — ее заточат… — вроде бы справедливое возмездие, как и должно быть, однако представив ту, прежнюю Дэлинею, сидящей в холодной, сырой камере — заныло сердце. — А если и впрямь переменилась под влиянием проклятья?»

С тяжелыми думами толкнул дверь лазарета.

У постели Вескельда, сутулясь от усталости, сидела изнеможенная целительница, бледная, с заострившимися чертами лица.

— Он умирает, — прошептала обреченно. — И я ничего не могу сделать.

— Потратили на него столько сил, а он умирает? — недоуменно переспросил инквизитор и вперился в землистое лицо студиоза.

— Я не понимаю почему! — простонала она. — Ему же было лучше. Он даже глаза открывал!

— А теперь?

— Едва дышит.

— Вы все время были с ним?

— Да, почти. Отходила лишь ненадолго.

— Кто оставался? — Митар готов был допросить каждого.

— Два помощника. Попеременно.

— Хочу их видеть.

— Зачем? Не доверяете нам? — встрепенулась целительница и приготовилась отстаивать честь кафедры.

— Магистр Лужо, вы умная женщина, но сейчас под влиянием отчаяния мыслите неверно. Просто позвольте мне делать свою работу.

Она молчала. Митар мог надавить, приказать, однако темное платье подчеркивало залегшие тени под ее уставшими глазами, и лишь из жалости и уважения к самоотверженности Лужо, сдерживался.

— Вы умеете исцелять, я — расследовать. Если вы потратили все силы, а ожидаемое исцеление не наступило — есть повод задуматься. Разве не так?

— Но я работаю с ними уже несколько сезонов!

— Понимаю ваше негодование. Однако, заметьте, я ведь не советую вам, как лечить.

Только спокойный, уравновешенный тон инквизитора помог женщине удержаться от слез. Да, он был прав, но в лекарской главная она! И все же согласилась позвать помощников.

Вевре — худощавый старшекурсник, с внимательным взглядом и копной льняных волос — пришел первым.

— Вы оставались со студиозом?

— Да, — со спокойной совестью ответил он, не смущаясь немигающего взгляда инквизитора.

— К Дорелю кто-нибудь приходил? Или передавал что-нибудь?

— Нет.

— Заметили в дежурство что-нибудь странное?

— Резкое ухудшение состояния. Но я сразу же уведомил магистра.

— Причину предполагаете?

— Нет. Если бы имело место отравление — яд бы нейтрализовался под действием наших сил. Но мне показалось странным, что трех наших даров не достаточно для исцеления.

Помощник не вызвал подозрений, и Митар принялся за расспрос помощницы, раскрасневшейся от волнения и испуганно моргавшей широко расставленными карими глазами.

— Что-нибудь хотите сказать?

— Нет, — девушка испуганно покачала головой, и выбившиеся из-под шапочки кудряшки закачались от движения.

— Уверены?

— А что вы хотите узнать?

— Почему выздоравливающему больному стало настолько плохо, что он умирает?!

— Не может быть! — потрясенно воскликнула она, и Митар отступил, позволяя увидеть почти воскового Вескельда.

— Живо отвечай! — рявкнула Лужо, тоже почувствовавшая неладное.

— Я… позволила Сьезе… увидеться с Be…

— Что?! — обычно выдержанная целительница, топнула ногой. — Прочь!

Когда те выбежали, оба магистра, не сговариваясь, приступили к осмотру студиоза.

— А что мы ищем, — под конец, когда шансы найти что-нибудь подозрительное сошли на нет, спросила Лужо.

— Что угодно. Покраснение, царапину…

— Подобного ничего нет. Я бы заметила.

— Сами понимаете: просто так хуже Вескельду не стало бы. Поэтому продолжаем искать.

— А, может, Сьеза переживала и просто так приходила? — она посмотрела с надеждой.

— Почему при вас не подошла? — не поднимая головы, парировал он.

— И верно.

Однако и во второй раз, заглядывая даже в пах, не удалось ничего найти.

— Нужно осмотреть постель! — не унимался Митар.

— Сами. У меня нет сил, — магистр обессилено упала на стул и стала равнодушно наблюдать, как инквизитор в одиночку перетаскивает грузное тело на соседнюю кровать и принимается ворошить постель больного. Но едва он сдернул простыню, на пол упал листок…

— Что это? — испугалась Лужо, увидев, как оскалился инквизитор на клочок бумаги.

— Колдовство… — Митара будто поразило молнией.

«Дэлинея использовала запретную руну!» — ошарашено смотрел на листок и не мог шелохнуться от оцепенения…

— Митар! Что с вами?! — рука Лужо мягко легла на широкое плечо. Как чуткая натура, она почувствовала его состояние и испугалась. — Я позову Вевре!

— Не надо, — ответил хрипло, растеряно вертя головой. — Все хорошо.

— Тогда не молчите! Страшно смотреть на вас остолбеневшего, беззвучно шевелящим губами, с пылающим ненавистью взглядом…!

Он слушай в пол уха.

— Откуда могли узнать это? — кивнул на листок у ног, порытый мелкими символами, издалека казавшимся единой руной.