Читаем Темный карнавал полностью

Темный карнавал

– Видели эти штуки в миске с водой и в оберточной бумаге?

– О боже мой, да. Видел.

– Господи Иисусе.

Коронер склонился над телом мистера Кобермана.

– Лучше будет, ребята, если это останется тайной. Это было не убийство. Мальчик совершил акт милосердия. Бог знает, что могло бы случиться, если бы не он.

– Кто был этот Коберман – вампир? Чудовище?

– Может. Не знаю. Я ничего не знаю. Он был… не человек. – Руки коронера проворно двигались над швом.

Дуглас был горд своей работой. Ему пришлось попотеть. Он внимательно наблюдал за действиями бабушки и все запомнил. Про иголку, нитку и все прочее. В целом мистер Коберман представлял собой такое же аккуратное изделие, как те цыплята, которых бабушка отправляла в ад.

– Я слышал от мальчика, что этот Коберман не умер даже после того, как из него извлекли все эти штуки. Жил дальше. Боже.

– Это мальчик сказал?

– Да, мальчик.

– Тогда что убило Кобермана?

Коронер вынул из шва несколько ниток.

– Это… – сказал он.

Солнечный луч холодно блеснул на приоткрытом кладе: шести долларах и семидесяти центах в серебряных десятицентовиках, заполнявших грудь мистера Кобермана.

– Думаю, Дуглас мудро вложил свои деньги, – заключил коронер, восстанавливая шов на «фаршированной» груди.

Задники

The Night Sets

1947

Это как-то связано с задниками киностудии. Я любил голливудские задники. В детстве мне случалось бывать на студии «Парамаунт».

Задники стояли за высокими зелеными стенками из досок. Днем осыпавшиеся холсты палило и стягивало солнце, ночью увлажнял и растягивал туман. На Рю де ла Пэ было тихо. На Пикадилли-Серкус птички поклевывали крошки, оброненные несколько месяцев назад электриком, когда тут проходила съемка. Можно было разглядеть, где новостарые здания сделались под струями дождя действительно старыми. Множество специалистов многие годы трудились над тем, чтобы состарить эти изображения Осло, Вены, Днепропетровска, Сингапура, Дублина, но вот взялось за дело само время, и усилия увенчались успехом.

Наступал вечер, с длинными тенями и прохладой. Стояла весна, но деревья из папье-маше не расцветали; они дожидались рабочих, которые прикрутят красоту проволокой и залакируют. Была еще только середина весны. Небо выглядело вполне, но земля нуждалась в режиссере, подобном Иисусу Христу: щелкнет хлыстом, махнет пухлой чековой книжкой и изольется на камни вся пышность, красота, все яркие краски природы.

Поблизости стоял в тени какой-то человек и ничего не делал. Спина его опиралась на телефонный столб, руки висели вдоль туловища, лицо ничего не выражало.

Другой мужчина, помоложе, завернул за угол рыночной площади рядом с собором Нотр-Дам, миновал Американский банк, мечеть, испанскую гасиенду; он заглядывал во все двери, явно кого-то разыскивая.

И вот они оказались лицом к лицу. Второй мужчина отпрянул и тут же кинулся вперед.

– Мэтт! Так вот ты где! – Он остановился.

Мэтт, то есть мужчина, стоявший в тени у телефонного столба, молчал, не двигался и даже не мигнул.

Мужчина помоложе удивился и, вглядываясь в сумрак, неуверенно спросил:

– Мэтт, это ты?

Человек у телефонного столба смотрел куда-то вдаль. Помедлив, он приоткрыл рот и произнес:

– Привет.

– Мэтт, это я, Пол! Мне не приходило в голову поискать здесь. Только сегодня вспомнил об этом месте. Сколько ты здесь пробыл?

– Долго, – медленно выговорил Мэтт, глядя на небеса.

Пол протянул руку.

– С сентября?

– Дольше, – невозмутимо отозвался человек в тени.

– Не может быть. – Юноша Пол снисходительно усмехнулся. – Ты исчез только в декабре.

Человек у столба не сходил с места.

– Если сказать, как долго я здесь пробыл, ты бы удивился. Мне здесь нравится.

– Ну ладно, а теперь ступай домой. Вера тебя простила.

– Я дома.

– Вера тебе обрадуется.

– Кто такая Вера?

– Давай, Мэтт, пойдем.

Человек у столба не двигался.

– Будь добр, не тяни меня за рукав. Я с тобой не пойду. Мое место не там. Все тамошние мне не нравятся. Мое место здесь. Это мой дом. И все вокруг знакомы.

– Ты устал.

– Я отдохнул. – Ни разу за весь разговор Мэтт не взглянул на юношу. – Я устану, если ты меня уведешь. Здесь я отдыхаю, нигде я так не отдыхал.

– Тебе не одиноко?

– Нет. Мне было одиноко с Верой, Томом и остальными. Когда я водился с ними, мне всегда было не по себе. Возвращайся-ка ты лучше к ним, Пол.

– Я пришел за тобой, и мне рано уходить, – заупрямился Пол.

– Ну что же, тогда придется уйти мне, – произнес человек в тени. – Доброй ночи, Пол.

Когда он, не выходя из тени, повернулся, оказалось, что его спинной хребет и шея представляют собой с оборотной стороны систему стоек и распорок, придающих устойчивость и объем его фальшивому, сделанному из папье-маше фасаду.

Лавируя между темными зданиями, он медленно двинулся прочь.