Тёмный лорд (СИ)

— Меня давно волновал один момент. Фамилия Риддл неизвестна в волшебном мире, в то время как Ваш магический потенциал трудно назвать обычным. Ваши способности не характерны для обыкновенного, да нет… даже просто талантливого… ребенка. Однако некоторое время назад я прочитал эту заметку, — Дамблдор достал из кармана газету и протянул ее слизеринцу.

Лицо Тома побледнело. Это была статья, которую дала ему в поезде Друэлла — об убийстве Риддлов Морфином Гонтом. Тонкий голосок шепнул, что Дамблдор мог бы помочь ему сейчас, однако эти слова тут же заглушил другой голос, посоветовавший скорее закрыть сознание.

— Любопытно, — процедил Риддл, отложив газету. От волнения его глаза, как в детстве, стали напоминать огромные блюдца, где синий свет удивительно сочетался с карим.

— Если вы — сын пропавшей Меропы Гонт и Тома Риддла, значит, вы — прямой потомок Салазара Слизерина, — кивнул профессор. — Я поговорил с Призраком Миртл, мисс Натали Адамс и мисс Лайзой Беттс. Все трое уверили меня, что перед оцепенением или смертью видели огромные желтые шары.

Том заметил, что обычно доброжелательные глаза Дамблдора метнули в него яростный взгляд. Но такой ярости Тому ещё видеть не приходилось, — ни во втором классе, когда налетели дементоры, ни в четвертом, когда люди Гриндевальда напали на школу, ни даже в пятом, когда погибла Миртл Сприфингтон.

— Я бы хотел получить от вас внятные объяснения, — холодно продолжал Дамблдор, — когда вы узнали о своем родстве со Слизерином, когда начали изучать темные искусства. Думаю, я не сильно ошибусь, если спрошу вас, где находится Тайная комната. Только, — предупредительно поднял замдиректора руку, — не ревите, как тогда у зеркала.

— Боюсь, что не смогу помочь вам, сэр, — сказал Риддл, хотя все его тело тряслось от омерзения при одном воспоминании о том случае. — Что касается последнего происшествия, то я признаю свою… ошибку.

— Что же… — кивнул Дамблдор. — Газетных статей, ваших познаний в египетском языке и даже вчерашнего случая недостаточно, чтобы обвинить вас в пристрастии к темной магии. Все, что я могу, — это снять пятьдесят баллов со Слизерина. Однако, если до меня дойдут слухи, что Вы занимаетесь темной магией — поверьте, Том, я найду доказательства, чтобы привлечь вас к ответу. Несмотря на то, что вы талантливы и умны.

Профессор развернулся и, не пожелав Риддлу спокойной ночи, вышел из палаты. Том с яростью посмотрел на удалявшуюся фигуру. Всякий раз после беседы с Дамблдором он чувствовал свое бессилие. Еще омерзительнее было осознавать, что если декан Гриффиндора пожелает его обвинить, ни Диппет, ни Слагхорн не скажут ни слова в его защиту. На соседнем столике возле окна стоял ручной фонарь, и Том взмахом палочки вызвал его к себе. Серебристо-голубой свет озарил кремовые страницы дневника, создав мягкое световое облако. Подумав с минуту, парень написал:

До сих пор не могу понять, кто мы друг для друга.

Лощеная страница стала чистой. Затем из нее как бы сама собой вытекла фраза:

Я — частица тебя, замурованная в эти страницы. Твой дух и твоя кровь. Впрочем, возможно я — подлинный Том, а ты — самозванец, занимающий мое место. Посуди сам: если ты умрешь, подлинным Риддлом останусь я.

Том вздрогнул. Из-за слов дневника на сердце появился неприятный холодок: что, если он создал не свою копию, а некий образ, который будет жить другой, отличной от него, жизнью? Том написал:

В таком случае можешь пояснить, почему я решил создать тебя в этом дневнике?

Через мгновение чернила перетекли в ответ:

Этот дневник ты купил в лавке Клэр Горнолл (замечу, омерзительной особы) после того, как прогулялся по старинному кладбищу. Ты не просто хотел стать бессмертным — ты хотел посмеяться над смертью, не так ли? Тебе нужно было доказать, что ты не такой, как маглы, покоящиеся на том кладбище.

Том задрожал: дневник слишком точно передавал его тайные страхи. Наморщив лоб, он зацарапал:

Если ты не самозванец, можешь ли ты сказать, какое самое счастливое воспоминание Лорда Волдеморта?

Дневник на мгновение задумался, а затем начал беспорядочно писать:

Боюсь, моих слов будет недостаточно. Я могу показать его, только позволь ввести тебя в мою память.

Подумав с минуту, парень вывел «ОК». Страницы зашелестели и открылись на записи «26 августа». На странице получилось что-то вроде маленького экрана, и дневник, засияв зеленым светом, увлек в него изумленного Тома.

Он оказался в заброшенном переулке. Кое-где валялись битые кирпичи и алебастр. Вся сцена была окутана странным зеленоватым светом, словно Том смотрел на нее сквозь салатовое стекло. Рядом с битыми кирпичами стоял он, Том Риддл, только помолодевший на четыре года. На земле валялся долговязый верзила, в котором без труда угадывался Патрик.

— Я хочу, чтобы ты это запомнил, пес, — презрительно сплюнул Том, скривив губы в усмешке. — Я хочу, чтобы воспоминания об этом преследовали тебя, изводили тебя, как меня изводили воспоминания о твоих побоях.

Невдалеке завыла сирена противовоздушной обороны.