Темный лорд. Заклятье волка

Теперь уже Луис уставился на него.

– Ты знаешь о человеке-волке?

– Я был там, когда он ворвался в палатку императора. Я защищал императора, в отличие от слабаков греков.

Беатрис вернулась со слугой и дворцовым доктором. Она не стала подходить к постели, чтобы не оскорбить чувства изнеженных греков.

– Вы пока займитесь им сами, – сказал Луис. – Мне необходимо поговорить с этим юношей.

– Хорошо, Луис, – отозвалась Беатрис. – Но что происходит?

– Это Аземар. Ты знаешь, я рассказывал тебе о нем. Мой друг из монастыря. Он прекрасный человек, насколько я понимаю, он сильно рисковал, чтобы прийти сюда. Мы обязаны помочь ему всем, чем сможем.

– Я побуду с ним.

– Я вернусь как можно скорее. – Луис повернулся к Змееглазу. – Мы с тобой прогуляемся, – сказал он.

– Как пожелаешь, – отозвался Змееглаз.

Они вышли из комнаты и прошли по коридору до окна, выходящего в сад. Окно было закрыто ставнями по причине внеурочной зимы.

– Ты не боишься холода? – спросил Луис. После душной темницы ему хотелось на свежий воздух.

– Я могучий воин, я могу вытерпеть все, что угодно, – заявил Змееглаз.

Луис окончательно уверился, что имеет дело с ненормальным или по меньшей мере приверженцем совершенно чуждой ему культуры. Но мальчик говорил по-гречески с грубоватым северным акцентом. Он точно викинг, как и отец самого Луиса.

– Отлично, в таком случае прогуляемся по саду.

Они вышли в закрытый дворик со статуей сатира. Моросил мелкий дождик, и казалось, что сатир пытается убежать от него. Луис мысленно посмеялся, решив, что шансов сбежать у сатира не больше, чем у него самого.

– Ты северянин? – спросил Луис на языке скандинавов.

– Да, я викинг, – ответил Змееглаз. – Мы славимся своей неукротимостью.

– Воистину так, – согласился Луис. – Я хотел бы задать тебе несколько вопросов, но раз уж ты пришел ко мне, то явно сам хочешь что-то спросить.

– Ты ведь известный мастер снимать проклятия?

– Да. – Луис решил, что не стоит его поправлять. Репутация при дворе это все, а слова «известный» и «мастер» дорогого стоят.

– На императоре лежит проклятие.

– Говорить так – государственная измена, – предостерег Луис.

– Нет, это правда, – сказал Змееглаз. – Это его собственные слова.

– Что же он говорил?

– Что он проклят. Демоны пытаются одурачить его.

– И человек-волк был одним из них?

– Наверное. Уж он точно пытался одурачить императора.

– Как это?

– Он дал ему меч и просил убить его.

– Зачем он так сделал?

– Дикие народы много знают о богах. Он сказал, по следу императора идет волк. Это часть великого магического обряда. Мне кажется, он сам мог быть тем волком, он грозил, что убьет императора, если император не убьет его.

– Он хотел умереть?

– Он сказал, это единственный способ предотвратить то, что надвигается.

– А что надвигается?

– Славная гибель. – Змееглаз широко улыбнулся, как нормальный человек может улыбнуться, услышав, что на обед подадут его любимое кушанье.

– И что же сделал император?

– Он велел заключить его под стражу и допросить. Он приказал начальнику священных покоев собрать лучших ученых, чтобы они допросили волкодлака, выяснили, что именно происходит. Я лично отвозил ему сообщение.

Луис сглотнул комок в горле. Он в Магнавре был новичок, чужестранец, неопытный, мало знающий. Вовсе не великий ученый, хотя ректор выставил его именно таким. Начальник священных покоев исполнил приказ императора.

– А ты поверил словам волкодлака?

– У нас много разных легенд. Некоторые правдивы, другие – нет. У нас в семье рассказывали столько разных историй. Все они об одном и том же. Может, человек-волк слишком сильно в них поверил. Святые люди проводят так много времени в одиночестве, что у них мозги киснут.

– А что за истории?

– Я рассказываю свою историю только в надежде на награду.

– Какой награды ты хочешь?

– Услуги от тебя.

– Я всегда к услугам доверенного лица императора.

– Тогда я расскажу тебе свою историю.

И Змееглаз рассказал ему ту легенду, которую он пересказывал на ступенях Святой Софии, ту самую, за которую диковинный чужеземец заплатил ему волчьей шкурой, когда он шел с армией варягов из Киева. Он рассказал о рабыне, у которой было два сына, вовлеченных в замыслы богов, рабыня прятала своих детей, однако женщина, которая несла в себе воющую руну, неизменно призывала их, всегда призывала, потому что должна.

Юноши возвращались, чтобы убить и умереть, один становился волком, другой – пищей для волка, он давал брату силу, необходимую, чтобы уничтожить старого бога Одина в его человеческом воплощении. Бог О́дин рад такой судьбе, он показывает норнам – греки называют их мойрами – предсказанную ими смерть, умирает в мире людей, чтобы жить вечно в своем мире. Юноши становятся жертвой, вечной жертвой, частью истории, которая разыгрывается на протяжении всего существования человечества и будет разыгрываться снова и снова, пока не наступит Рагнарёк, сумерки богов. Тогда юноши спасутся от своей судьбы: брат не убьет брата, чудовищный волк Фенрир, плененный и связанный богами, вырвется на свободу, и старые боги погибнут от его клыков.