Темный Луч. Часть 3

Мое лицо расплылось в широкой ухмылке.

Она вздрогнула, когда из гостиной донесся громкий голос Жако. Он кричал и ругался на Таню.

— Эй, — мягко сказал я.

Она сосредоточилась на мне.

— Все будет хорошо. Я обещаю, никто не причинит тебе вреда.

Это было рискованное обещание, но в тот момент оно казалось правильным. Желание защитить ее было сильным. Так вот почему я был здесь? Чтобы защищать ее? Младенца. Но почему? Почему она нуждалась в моей защите и как долго?

— 13~

ДЕНТ

КЛЯТВА

Жако ушел той ночью, пролежав с Таней не менее часа. Она была вынуждена рассказать ему все о королевской миссии, когда вместо его шестилетней маленькой девочки в человеческом обличье появился восьмимесячный младенец.

И не просто ребенок. Ребенок, у которого были такие же глаза, как у короля Альберта.

Я думал, что с тех пор это будем Таня, маленькая Елена и я. Но неделю спустя Жако вернулся с документами.

— Нам нужны новые имена, — сказал он Тане.

Она попыталась обнять его.

Он отступил в сторону.

— Не надо. Ты пожертвовала моей дочерью ради их ребенка и даже не дала мне попрощаться.

Слезы наполнили ее глаза.

— Хватит слез, Таня. Если бы ты сказала мне, что ты сделала, я бы разозлился, но, по крайней мере, я смог бы попрощаться.

— Прости.

— Не надо. Я все еще королевский дракон, и я здесь по долгу службы. Ей понадобится обучение не только военному искусству, но и тому, как руководить. Она из рода Мэлоунов. Вот так. Ни больше, ни меньше. Это будет последний раз, когда члены королевской семьи отнимут у меня что-либо.

— Я…

— Прекрати. Кара была невинна, но и этот ребенок тоже. Я не буду вымещать это на ней. Я не настолько жесток, но она никогда не займет место Кары. Ты слышишь?

Она кивнула.

— Отныне мы будем делать это по-моему. Если я почувствую, что ее жизнь в опасности, мы переедем. Мне все равно, куда ехать, Таня. Обеспечивать ее безопасность до тех пор, пока она не сможет заявить права на Рубикона, — это единственное, что сейчас имеет значение.

Рубикон?

Я наблюдал, как Елена пытается приподняться на руках. Она была его всадницей. Она должна была быть ей. Ее метка была темной. Так вот почему я был там? Чтобы уберечь ее от него? Пока не пришло подходящее время.

Если бы он знал о ее существовании, он сделал бы все, что в его силах, чтобы убить ее.

— Вот и все, милая. Вот почему я здесь. Я позабочусь о твоей безопасности, — сказал я Елене.

Она что-то пробормотала в ответ.

— Отныне я — Герберт Уоткинс, она — Елена Уоткинс, а ты — Таня Уоткинс.

Она кивнула.

— Будем надеяться, что нам удастся дожить до ее шестнадцатилетия, — сказал Герберт с мрачным видом.

Мы все наблюдали, как Елена начала ползать.

Я захлопал в ладоши и зааплодировал. Она издала очаровательный животный смешок.

Таня, сияя, подошла к ней.

— Ты ползаешь, большая девочка? — Она взяла ее на руки и прижалась к ее шее.

Уголок моих губ дернулся.

***

Мы с Еленой стали друзьями. Насколько это возможно, дружить с ребенком, который является единственным человеком в мире, который может видеть и слышать тебя.

Ее ползание вскоре привело к тому, что она подтянулась и встала. Это было катастрофой, так как она тянула за скатерть, и вещи постоянно падали ей на голову.

Ее вид кричал — «кровавое убийство».

Шишки выглядели ужасно, но они постепенно исчезали, и, в конце концов, она научилась не натягивать скатерть. Вместо этого она подтягивалась, опираясь на что-то твердое. Много раз она тянулась ко мне, но ее маленькая ручка скользила сквозь меня. Я ненавидел это.

Она ползала повсюду. Через весь дом, в кладовую и вверх по лестнице. Таня была ужасной мамой и никогда не обращала на это внимания. Она забывала закрыть ворота, которые Герберт установил наверху и внизу лестницы.

Елена могла умереть, и тогда жертва ее дочери была бы напрасной.

Каждый раз именно Герберт приходил ей на помощь.

— Таня, закрой эти гребаные ворота, — орал он, поднимал Елену, спускался по лестнице, закрывал ворота и опускал ее обратно. И все это без всякой теплоты по отношению к ребенку. Он имел в виду именно это, когда сказал, что всего лишь хотел дожить до ее шестнадцатилетия.

Я сел на диван и смотрел телевизор. Жаль, что я не мог переключить канал. Я бы посмотрел что угодно, только не эту скучную игру, которую они называют регби. Ребята были слабы. Они были утеплены по самую шею и носили шлемы. Они никогда не переживут Войну. Теперь это был контактный вид спорта.

Крошечные ручки схватили меня за ногу. Я посмотрел вниз, чтобы найти Елену. Ее маленькие ручки не цеплялись за диван, они касались моей ноги.

Я протянул руку и погладил ее по щеке. Моя рука не прошла сквозь нее.

Она что-то пробормотала, и я издал возбужденный смешок.

— И тебе того же, детка, — проворковал я ей.

Шаги Тани приближались к нам, и я перенес руки Елены на диван. Таня бы взбесилась, если бы увидела, как они парят в воздухе, ни за что не держась. Я мог бы запудрить им мозги, если бы захотел. Я рассмеялся при этой мысли. У девочки и так была тяжелая жизнь с Гербертом. Если он подумает, что она — дитя демона, не облегчит ситуацию.